Смерть под старой ивой. Николай Леонов

Лежаков, даром что молодой, не испытывал перед Гуровым никакой робости, не силился казаться лучше, чем он есть на самом деле, – словом, был самим собою. И это было замечательно, потому что Гуров знал, с кем имеет дело, и, соответственно, прекрасно понимал, как себя с Лежаковым вести. «Все они здесь такие, что ли? – подумалось Гурову. – Просто какой-то девственный заповедник, а не кусок России!»

      – Да какой я тебе начальник, – усмехнулся Лев Иванович. – Я такой же опер, как и ты. А звание… да и черт с ними, с этими званиями! Разве дело в них? А потому забудь про мое звание и зови меня запросто – Лев Иванович.

      – Лежит у меня на душе тяжкая оперативная тайна, – после некоторых раздумий сказал Лежаков. – Лежит, проклятая, и терзает мне душу…

      – Начало многообещающее, – улыбнулся Гуров.

      – А продолжение будет еще интереснее, – пообещал Семен. – Дурак я, вот что.

      – Неужели? – не поверил Лев Иванович.

      – Точно. И Васька Курятников… антоновский участковый, то есть… тоже дурак. Получается – два дурака. Я – потому что вовремя не догадался у него спросить, а он – потому что не додумался мне рассказать. Вот и рассудите – разве не дураки?

      – Да о чем речь-то? – с искренним интересом спросил Лев Иванович.

      – Об убийстве, о чем же еще… А вернее, об убитом.

      – Ну-ка, ну-ка…

      – Да дело-то простое… Вот смотрите, что получается. Убитый – человек не местный. Так?

      – Ну так, – согласился Гуров.

      – А коль он не местный, то, значит, никакой собственной крыши над головой у него в Антоновке нет. Правильно?

      – Правильно, – снова согласился Лев Иванович, хотя пока и не понимал, к чему Лежаков ведет.

      – А ночевать-то ему где-то надо или нет?

      – Наверно, надо… – осторожно предположил Гуров.

      – Вот! А где он, по-вашему, может переночевать в Антоновой Балке?

      – Да где угодно… Например, в каком-нибудь сарайчике или, допустим, под той же ивой, где его и нашли убитым. На дворе-то – лето.

      – Ну, это вряд ли, – не согласился Семен Лежаков. – На дворе-то, конечно, лето, но ведь роса. А от нее так вымокнешь и озябнешь, что – мама не горюй! Даром что июль. Вот я и подумал: а где же он ночевал, убитый-то? Конечно, могло статься, что и нигде. А как только он вошел в Антонову Балку, так сразу же его обухом по голове… Пришел, значит, к Вороновым, сцепился с ними, они его вышвырнули, накостыляли ему – и того… Но ведь так не может быть? А, Лев Иванович? Версия же просто невероятная! Тем более что убили его через сутки после конфликта. Ну так где-то эти сутки он обретался! Под чьей-то крышей. Не собака же он бездомная! Это собаке не нужна крыша, а человеку – требуется.

      – Да, наверно, – согласился Гуров. – Ну, может, он попросился к кому-то на ночлег.

      – Э нет! К кому-то – слово неправильное! Не к кому-то, а к одной конкретной особе! Об этом мне и сказал Васька Курятников… ну, участковый… когда я позвонил ему нынешней ночью. Меня осенило, я и позвонил. Антоновский народ простой и недоверчивый, сказал мне Васька, и абы кого на ночлег