О судьбе и доблести. Александр Македонский. Плутарх

творчества пришелся на конец I в. до н. э. – начало I в. н. э. Следуя запросам читающей части римского общества своего времени, Страбон весьма основательно остановился на индийском этапе завоевательной деятельности македонского полководца, имея при этом склонность не доверять материалам ранних источников из-за их предвзятости, связанной со стремлением прославить монарха. Особое значение имеет часто недооцениваемый «Пир мудрецов», вышедший из пера Афинея Навкратийского на рубеже II и III вв. н. э. Его работа представляет собой уникальную по своему охвату компиляцию из сочинений более 800 античных писателей. Конечно, сам Афиней не имел намерения поведать о всех свершениях знаменитого македонянина, но, стремясь передать различного рода примечательные истории, связанные с пирами, довел до нас сообщения из многих доступных в его время и ныне утраченных трудов, часто указывая используемые источники.

      Читатель, обращающийся к данному уникальному для отечественной исторической литературы изданию, имеет возможность ознакомиться с материалом указанных античных сочинений и составить собственное представление как о деятельности самого Александра, так и об особенностях восприятия его образа в более поздние времена. Не беда, если это представление после знакомства с разными по характеру, но в равной степени интересными трудами древних писателей получится несколько противоречивым. Столь же противоречивым был и сам Александр, недолго пробывший на этой земле, но оставивший память о себе навсегда.

Клейменов Александр Анатольевичдоктор исторических наук, старший научный сотрудник кафедры истории и археологииТульского государственного педагогического университета им. Л.Н. Толстого

      Квинт Эппий, Флавий Арриан

      Поход Александра

      Книга первая

      Я передаю как вполне достоверные те сведения об Александре, сыне Филиппа, которые одинаково сообщают и Птолемей, сын Лага, и Аристобул, сын Аристобула. В тех случаях, когда они между собой не согласны, я выбирал то, что мне казалось более достоверным и заслуживающим упоминания. (2) Другие рассказывали о нем иначе; нет вообще человека, о котором писали бы больше и противоречивее. Птолемей и Аристобул кажутся мне более достоверными: Аристобул сопровождал Александра в его походах, Птолемей тоже сопровождал его, а кроме того, он сам был царем, и ему лгать стыднее, чем кому другому. А так как оба они писали уже по смерти Александра, то ничто не заставляло их искажать события и никакой награды им за то не было бы. (3) Есть и у других писателей сведения, которые показались мне достойными упоминания и не вовсе невероятными; я записал их как рассказы, которые ходят об Александре. Если кто изумится, почему мне пришло в голову писать об Александре, когда столько людей писали о нем, то пусть он сначала перечтет все их писания, познакомится с моими – и тогда пусть уж удивляется.

      1

      Рассказывают,