Десятый десяток. Проза 2016–2020. Леонид Зорин

и тревожно царапнули. Я недовольно пробормотал:

      – Долго работал над эпитафией?

      – Изрядно. Дело это нелегкое.

      – Умнее было бы не шутить об этих ненаписанных книгах, а написать их…

      Он усмехнулся и твердо сказал:

      – Исключено. Но даже если б я попытался, оставил бы незавершенные рукописи.

      – Остановись, я пролью слезу.

      Брат назидательно произнес:

      – И зря. Ибо рукопись уникальна, а книга – серийна. Этот нюанс в известной мере ее обесценивает.

11. Младший

      В те годы браки легко заключались и так же стремительно распадались. Но этот союз, к моему удивлению, рухнул не сразу – он продолжался несколько драматических лет.

      То был темпераментный поединок, опасный и взрывчатый эксперимент. Когда через несколько лет они оба устали от страсти и друг от друга и предпочли расстаться мирно, решение далось им непросто. Брат еще долго ее вспоминал, но все же понял, что он уцелел, что он еще молод и любопытен и что открыт для новых сюжетов.

      Мне многие годы казалось, что он не создан для дома, для очага. Слишком любил перемену мест, любил кочевья и словно стремился умножить запас своих впечатлений. Но я ошибся. Все изменилось в тот день, когда он встретил Марию. Она ему стала не только возлюбленной – другом, сподвижницей. И женой, прошедшей с ним его торный путь и разделившей его судьбу.

12. Автор

      Детство, которое мне досталось, помнить приятно – то было звучное, оглушенное горнами и барабанами, артековское пионерское детство.

      Известная черноморская здравница тогда состояла из трех лагерей – «Верхнего», «Нижнего» и «Суук-Су».

      В тридцатые годы минувшего века уже сложилась своя иерархия, сменившая былую, низвергнутую.

      Мало-помалу она утвердила свои ритуалы, свои обычаи, свою геральдику, свой язык. Образовалась своя отцеженная, тщательно выстроенная элита.

      Это строительство начиналось с первых же сознательных лет.

      Возникла густая сеть лагерей, увенчанная знаменитым «Артеком». В нем отдыхала и в то же время выращивалась еще одна – детская школьная элита. В «Артеке» набираются сил самые достойные, лучшие, завоевавшие эту честь. Так нам старательно напоминали.

      Все повторяли не раз и не два сакральное имя – Павлик Морозов. Уральский пионер обличил отца и деда в потворстве врагу, за что расплатился собственной жизнью. Эта возвышенная легенда не выдержала испытания временем, однако в ту пору никто не посмел подвергнуть сомнению ее подлинность.

      Но в то тревожное жаркое лето, казалось, у каждого на устах было прекрасное слово «Испания». Оно заставляло наши сердца биться с особой недетской силой.

      Прошло уже много десятилетий, а я, столько видевший, столько забывший, его повторяю все с той же тоской.

      В те дни в Испанию устремились взрослые дети из стольких стран! И все они верили – им по силам остановить мировое зло.

      Должно быть, моему поколению уже не пришлось испытать столь беспримесного, не тронутого и тенью сомнения, ничем