Горечь и сладость любви. Наталия Антонова

рук на её теле.

      Пряный аромат его туалетной воды ей тоже нравился, он волновал Верино воображение и слегка опьянял, да, именно опьянял, а не пьянил, как некоторые сильные парфюмерные запахи, особенно если они исходили от мужчин, которые буквально купались в туалетной воде, выливая на себя добрых полфлакона. Вернее, недобрых. И почему это некоторым представителям мужского пола не приходит в голову, что сильный запах, исходящий от них, может травмировать нежное женское обоняние?

      – Вера, а вы воспитывались в полной семье? – неожиданно спросил её Эдуард, когда они вернулись за столик.

      – Да, – ответила она несколько растерянно и подумала про себя: «Неужели и у этого нет отца». – А вы? – спросила она вслух.

      – Меня воспитывал дед, – признался он.

      – Дед?

      Он кивнул.

      – А что же сучилось с вашими родителями?

      – Да ничего с ними не случилось, – отмахнулся он, – мои родители живы и здоровы.

      – Слава богу! – вырвалось у Веры. – Почему же тогда они вас бросили? – проснулось в ней женское любопытство.

      – Вообще-то они не бросали меня, – улыбнулся художник, – просто они геологи, и их практически никогда не было дома.

      – Тогда понятно, – с явным облегчением протянула Вера.

      «И всё-таки я не ошибся, она добрая девушка», – подумал Эд довольно.

      – Хотите, я расскажу вам о своём детстве? – спросил он.

      – Хочу, – ответила Вера. Она действительно хотела. Ей было интересно о нём всё-всё.

      Обретя в лице Веры искренне заинтересованную в нём слушательницу, Эдуард заливался соловьём.

      А Вера слушала, кивала, задавала редкие короткие, чаще всего наводящие вопросы и снова слушала и кивала. Когда он замолчал, часы на импровизированной башне за стойкой бара пробили двенадцать.

      – Ой, уже так много времени! – Вера сделала попытку подняться.

      – Ну что вы! – удержал он её за руку. – Прямо как Золушка!

      – Почему Золушка? – удивилась Вера.

      – Просто мне показалось, – рассмеялся он, – что вы боитесь, как бы ваша карета не превратилась в тыкву.

      – У меня и нет никакой кареты, – рассмеялась слегка опьяневшая Вера. Она выпила всего два бокала шампанского, но игривые пузырьки ударили ей в голову.

      Эдуард не пил, так как был за рулём.

      – Вот именно, – подхватил он, – кареты у вас нет! Зато кучер есть! Это я! – он ударил себя в грудь. – И я обещаю вам, что ни при каких условиях не превращусь в крысу.

      Вера звонко рассмеялась и тут же прикрыла рот ладошкой. А потом проговорила, блестя глазами:

      – А вдруг моё платье превратится в лохмотья?

      – Такая красивая женщина, как вы, в любых лохмотьях будет смотреться, как в королевском платье.

      – Спасибо, – улыбнулась Вера и смущённо потупилась.

      Прошло ещё полчаса, и девушка всё же настояла на том, чтобы Прилунин отвёз её домой.

      Колёса автомобиля неслышно скользили по дороге притихшего ночного города. Эдуард краем глаза рассматривал