Русский масскульт: от барокко к постмодерну. Монография. И. В. Кондаков

интригой, что “проскочат” стилистически или структурно сложные моменты»25. И это – вполне понятное объяснение происхождения «высококачественного бестселлера» с точки зрения творческой трансформации текстов массовой культуры по воле их создателя – художника.

      «Во втором случае феномен объясним определенной эстетикой или, лучше сказать, социологией восприятия. Нужно отметить, что высококачественный бестселлер зависит не от замысла писателя, но от изменения тенденций в читательской среде». Исследователь упоминает по крайней мере два объяснения того, что происходит в читательской среде, когда «простой» читатель не удовлетворяется «простыми» текстами и оказывается способен принять вызов более сложных книг или когда выросший интеллектуально читатель перестает быть «наивным» и обретает читательский профессионализм, превосходящий, в отношении высококачественного бестселлера, собственно литературоведческий26. Это объяснение тоже вполне понятно с точки зрения трансформации текстов массовой культуры по воле вероятного реципиента.

      Бросается в глаза, что все эти объяснения феномена «высококачественного бестселлера» в значительной степени дублируют друг друга, пересекаются и перепутываются между собой, в конечном счете выглядят сбивчиво, не слишком убедительно. Где там основной акцент? – на текстах массовой культуры или на их персонализации – автором или адресатом? Что здесь является приоритетным – «бестселлер» (т.е. массовость) или «высококачественность» (т.е. индивидуальность творчества)?

      И ученый сдается перед неразрешимостью проблемы. Вдруг у него вырывается признание: «В этом смысле высококачественный бестселлер стар как мир»27. И дальше следует поток примеров: так можно назвать и «Божественную комедию» Данте, и все драматические произведения Шекспира, и роман «Обрученные» итальянского классика Мандзони… «Если хорошенько подумать, – заключает свое размышление У. Эко, – бестселлерами были все великие произведения, дошедшие до нас в многочисленных рукописях или печатных изданиях на волне успеха, которая затронула не только избранных читателей: от “Энеиды” до “Неистового Роланда”, от “Дон Кихота” до “Пиноккио”. Следовательно, речь идет не об исключительном, а скорее об обычном явлении в истории искусства и литературы, хотя каждая эпоха дает ему свое истолкование»28.

      Двойное кодирование культурных текстов, как мы можем убедиться на многочисленных примерах, является постоянным, а может быть, и вечным свойством человеческой культуры. И принцип, по которому происходит размежевание двоичных кодов во все культурно-исторические эпохи, – это различение «массовидного» и «персонального». По-разному соотносятся эти категории в эпохи господства мифологии и фольклора; по-другому – в эпохи утверждения мировых религий; принципиально по-иному складываются отношения между «массовидным» и «персональным» в эпоху Возрождения

25

См.: Там же. С. 266–267.

26

Там же. С. 267.

27

Там же. С. 267–268.

28

Ушкарев А.А. Человек развлекающийся, или о закономерностях культурного поведения москвичей // Культурная политика, 2014: Проблемы и перспективы. Культурологические записки. М.: ГИИ, 2014. Вып. 16. С. 301.