Осень призраков. Юрий Некрасов

он даже не взглянул. Потом рассовал револьверы по поясным кобурам и достал еще несколько стволов. Ньютону было невдомек, зачем тому столько оружия.

      – Погляди сам, – Макабр приглашающе ткнул пушкой в сторону зубчатой гряды холмов. – Вон и вон.

      Север пятнали четыре темные точки. Они явно знали, что к полудню здесь настанет ад, и спешили нагнать путников первыми.

      – Решил заглянуть на огонек, – Макабр из-под мышки указал стволом за спину Рэнджу. – И не один.

      Еще три тени решительно двигались в их сторону с юга.

      – Два дня, – Макабр почесал лоб мушкой. – Чертовых двое суток, и мы бы исчезли в каньоне Золотых Сердец.

      Они покинули монастырь вдвоем.

      Макабр распял Ньютона на дереве и исчез на несколько часов в горной обители. На звук дыхания человека из песков вышел койот и долго обнюхивал его. Рэндж оценил иронию. Вместо копья – зубы. Римский легионер Лонген – и линяющий койот. «Так ведь и ты так себе Мессия», – скривился Ньютон, но койот все рассудил по совести, отбежал к соседнему дереву и помочился на ствол. Презрение – вот что прочитал Рэндж во взгляде облезлой худой твари.

      Макабр вернулся к ночи. Он пыхтел под двумя мешками с награбленным и проклинал горы, трупы и чертова Пророка. Отвязав Рэнджа, Макабр попытался его навьючить. Но Ньютон едва переставлял ноги. Макабр угрожал, смешно ярился и размахивал револьвером, тогда Рэндж воздухом плюнул ему в лицо. Слюны не было, а пули он не боялся. Макабр сбил Ньютона с ног и немного поработал над его улыбкой. Пустыня приняла щедрое подаяние – три зуба.

      В лагере Макабра ждала четверка лошадей. Они двинулись в путь, не дожидаясь утра. Десять миль среди скал. Каленые иглы в задницу Ньютону. Он держался в седле только потому, что Макабр его привязал. Лошади шли шагом. Одолевали не более пары миль в час по проторенной тропе.

      – Я не дам тебе воды, – предупредил Макабр. – Спрут черпает из нее силу, а колдовство мне ни к чему. Ты не сдохнешь, я уверен.

      – Лишней еды у меня тоже нет, – чуть позже добавил он. – Вздумаешь выламывать фокусы, посмотри на горизонт. Видишь точки спереди и позади тебя? Это твои знаки дороги: полярная смерть и крышка гроба. К первой ты бежишь, вторая тащится следом.

      Макабр исступленно следил за чистотой своих рук, каждый раз, когда он намыливал их, нюхал, выскребал грязь из-под ногтей, на него накатывала болтливость. Ньютон закрывал глаза, но заткнуть уши не мог. Таков удел немых – казаться идеальными собеседниками.

      – Руки важней, чем глаза. Руками касаешься Бога. Я-то знаю, какого Бога ты щупал. Мерзкий урод! Ты и эта тварь! Ничего-ничего, вы мне заплатите. Вы дорого мне заплатите. За каждый день, каждую минуту. За сейчас! Видишь дымы? Каждое утро и каждый вечер я буду подавать сигнал – условленное число выстрелов, для каждого дня – свое. Макабр все предусмотрел! Если мои друзья не услышат выстрелов, они прискачут сюда, на стоянку, где видели дым нашего костра последний раз. Каким бы ловким ты ни был, далеко не уйдешь. Парни – первый класс! Живодеры и душегубы, все, как ты любишь, высший разряд. И они любят мясо! Беспомощное жалкое мясо. Ты же не хочешь стать