Похождения целителя. Андрей Петрович Андрианов

астерил их для меня.

      Лыжи были подбиты оленьим мехом – «Кумусом» и подбивка была – одной полосой по центру лыжи – для устранения скольжения назад и вбок, на насте и льду, и при движении в подъемы. Все это, без заметного утяжеления лыж.

      Сам дед Кузьма отстал. Шутка ли, когда 95 лет за плечами. Бегать так быстро, как я, он уже не может, но выносливости, у него еще хватает. Будет идти по следу, пока зверь не упадет. Только вот зрение стало его подводить.

      Вот и сейчас, опять подранок, а раньше белку в глаз на вскидку бил, но видно годы, постепенно берут свое. Пуля пробила грудь изюбря и тот, ломанулся в горячке, оставляя рядом со следами крупные капли крови, а дед мне крикнул:

      – Гони Вань его, он долго не протянет, а я за вами, только по сторонам не забывай поглядывать. Мало ли кого принесет на запах крови.

      Я и погнал, опасливо поглядывая по сторонам. Вот на снегу следы, где изюбрь ложился на снег, чтобы немного отдохнуть и большое пятно напитавшегося кровью снега. Дальше, опять следы убегающего изюбря.

      А вот он и сам – лежит на большой поляне, в трехстах метрах от меня.

      Я остановился, чтобы перевести дух, после двухчасовой гонки по тайге. Огляделся – тишина. Изюбрь не шевелится.

      Теперь надо позаботится о доставке его домой, а это минимум километров 12-15. На всякий случай перезарядил свои горизонталку 12 калибра пулевыми патронами и стал из лапника и больших веток мастерить волокушу.

      Изюбрь попался средненький на полтора центнера, слышал от деда, что бывают они и больше – до двух с половиной центнеров.

      Подтянул волокуши к изюбрю и стал ждать деда.

      Мне хоть и четырнадцать лет исполнилось зимой, прямо в Новый год, но один я на себе 150 кг не утащу, а дед придет, разделает и лишнее оставит лесному зверью, тогда на килограмм тридцать полегчает. И мы с дедом за пару дней, допрем изюбря до дому на волокуше.

      Дед учил меня охоте с пяти лет. Сначала на уток брал с собой, потом на зайчиков, так по мере взросления росли и размеры дичи.

      Учил слушать лес и понимать его, никогда не позволял бить зверей без надобности. Учил ходить бесшумно, чувствовать зверя и еще, многим другим тонкостям охоты.

      Вот и сейчас, ожидая деда Кузьму я почувствовал, чей-то недобрый взгляд, от которого побежали мурашки по коже.

      Я взвел курки и стал медленно оборачиваться. Я уже догадался, чей это взгляд.

      Медведь – это он большой любитель нападать со спины.

      Дед про медведей-людоедов рассказывал, что те нападают со спины перекусывают шею человеку и потом утаскивают куда-нибудь под корягу или канаву, закидывают ветками и через несколько дней, когда появится душок, приходят полакомиться, так как любят мясо с душком.

      Медведь, попробовавший человечины, будет всегда охотиться на человека, и таких людоедов всегда убивали, устраивая на них облавы.

      Я почти до конца обернулся, когда краем глаза увидел, метнувшуюся на меня тень. Упав на правый бок, чтобы хоть, как-то уйди от удара лапой, я почти в упор выстрелив дуплетом – спустив два курка. Две пули 12 калибра в упор, пробили огромную дыру в груди медведя, разорвав его сердце в лохмотья.

      Хорошо, что вовремя упал на бок, а то бы ковырялся сейчас под трехсоткилограммовой тушей медвежьего трупа.

      И вот, как их всех, теперь доставить домой. Медвежатина говорят едят, только долго надо готовить и вкус у него специфический, а вот шкура, цениться.

      Минут через пять, появился дед Кузьма и оторопело уставился на результаты моей стрельбы. А потом отправил меня в деревню, за санями с лошадью и соседом.

      Набегавшись, всю обратную дорогу я дремал в санях, уютно устроившись на туше медведя.

      Глава 1

      Дома нас с дедом ждала бабушка Нина.

      Они с дедом познакомились и поженились еще до войны. Потом дед ушел на фронт, где служил в контрразведке «СМЕРШ», ловил шпионов по лесам Литвы и Белоруссии до 1947 года. Потом вернулся к своей единственной и любимой жене.

      Дед Кузьма и бабушка Нина, были у меня – вместо отца и матери.

      Отца я не помню он давно ушел от нас, а мать погибла от шальной пули, когда ездила в Уссурийск. Она шла по улице, а в это время, милиция пыталась задержать, каких-то бандитов и те, отстреливаясь – попали в маму.

      Мне тогда шел третий год. И вот дед Кузьма и бабушка Нина стали растить и обучать меня.

      Наша деревушка Соболиное, где мы все жили, имела тридцать дворов.

      По дороге от Соболиного до райцентра Листвянки – двадцать километров, а по прямой, через тайгу около пятнадцати. Листвянка – это небольшой город – 70 тысяч населения.

      Там было все – школы, больнички, милиция, администрация, военкомат, ЦУМ, супермаркеты и много чего еще, а у меня вместо школы, медицины и всего прочего, была бабушка и дед Кузьма.

      Кстати бабушка имела педагогическое образование, которое получила во Владивостоке. По профессии – учитель начальных классов.

      Она в этой самой Листвянке