Месть Империи 3. Горе Побежденным. Дмитрий Анатольевич Емельянов

Давай, излагай свой поганый план.

      Подняв взгляд, Варсаний позволил себе улыбку.

      – У Иоанна и Навруса тоже полно неразрешимых проблем, и я думаю, они готовы к переговорам – нужны только такие условия, при которых обе стороны сохранили бы лицо, не потеряв завоеванных позиций. Я долго ломал голову над тем, как этого достигнуть, и пришел только к одному неутешительному выводу. – Тут он тяжело вздохнул, показывая, как нелегко произнести ему эти слова, и продолжил: – На данном этапе есть только один выход из создавшегося положения – отказаться от титула императора. Как вам, мой господин, так и Иоанну.

      – Что?! – Руки Василия непроизвольно потянулись к горлу логофета. – Да как ты смеешь даже произносить такое?!

      Выдержав бешеный взгляд непризнанного базилевса, Сцинарион внимательно посмотрел на его сестру:

      – Как я уже сказал, на данном этапе, – он сделал ударение на этих словах, – на данном этапе отказ от титула позволит выиграть время, а там кто знает, как все повернется.

      Зло прищурившись, Зоя уставилась в лицо логофета:

      – Если Иоанн тоже откажется, тогда кто будет императором и какую роль в этом спектакле ты отводишь нам?

      Она ни секунды не сомневалась, какое имя назовет Сцинарион, но ей очень хотелось посмотреть, как этот скользкий тип его произнесет. Ведь как бы он ни маскировался, за какими бы завесами ни прятался, всем и каждому станет ясно, чьи интересы он здесь представляет.

      Пауза затягивалась, и, глядя на кукольное личико августы, Варсаний в который уже раз задавал себе один и тот же вопрос: «Нужно ли это делать сейчас? Пришло ли время? Назвав имя, я полностью потеряю влияние на эту пару, и они будут видеть во мне только врага. С должностью Великого логофета империи тоже придется распрощаться, но, с другой стороны, о какой империи можно говорить сейчас, когда мы все балансируем на краю гибели?»

      Он очень не любил играть в открытую, его настоящая гениальность проявлялась в тайных многоходовых комбинациях, где противник мог осознать, кто же его настоящий враг, лишь в последний момент, когда уже ничего нельзя исправить. Но все это в прошлом, а сегодня не допустить столкновения и победы одной из сторон было важнее всего. Не допустить любой ценой.

      «Любой ценой, – повторил он про себя, – даже если после этого меня вовсе выведут из игры».

      Решившись, Варсаний ответил августе мягкой отеческой улыбкой и произнес:

      – Петр! Я предлагаю избрать императором малолетнего сына Феодоры.

      Открывший рот Василий не смог издать ни звука, а лишь глотал воздух от перехватившего дыхание приступа ярости.

      – Ты хочешь назвать императором ублюдка уличной шлюхи? Ты спятил?! Да я лучше сдохну, чем позволю ему занять мой трон! Да за такие слова тебя…

      Варсаний, изображая смирение, терпел льющийся на него поток брани, а обращенная к брату торжествующая улыбка Зои словно говорила: «Ну что, убедился? А ведь я предупреждала – Варсаний прихвостень Феодоры! Он наш враг! Хитрый коварный враг!»

      Она улыбалась, потому что вдруг