Космос. Наталия Романова

ло стильно. От причёски до тарелок из костяного фарфора, от маникюра до формы бровей. Её можно было брать и фотографировать на обложку глянцевого журнала. И её, и кухню, и брови, и даже тарелки, хотя они и до этого были представлены в каталоге элитной посуды.

      Хромированные и блестящие поверхности отражали свет флуоресцентных светильников, а вся эта роскошь, включая Варвару, отражалась в глянцевом натяжном потолке.

      – Дорогая, – щёлкнул замок входной двери, послышалось шуршание и приглушённые тиковыми досками шаги, – я дома.

      – Я рада, – ответила Варвара, и она действительно была рада.

      Через минуту появился он. Нет, это был Он, с заглавной буквы, даже правильней было бы сказать – ОН.

      Такой же стильный, как кухня, квартира, Варвара и брови. Блестящая лысина, как её коленка после лазерной эпиляции, тоже отражалась в хромированных поверхностях и глянцевом потолке.

      – Ужин? – дежурная фраза и взгляд на часы, ужин будет ровно через четырнадцать минут, нет, уже тринадцать. Иначе какая-нибудь шальная калория или сошедший с ума белок окажет не то влияние. Не в том месте отложится. А то и вовсе не отложится.

      – С удовольствием, любимая, – вошедший улыбнулся, оставил свой драгоценный хронометр старейшей швейцарской часовой мануфактуры на столе и отправился в ванную комнату, чтобы явиться ровно через двенадцать минут в низко сидящих домашних брюках, с перекинутой через плечо футболкой и усесться во главе стола в ожидании ужина.

      Ловким движением фокусника Варвара достала из недр необъятного холодильника контейнер с ужином, подогрела в микроволновке, естественно, сверкающей хромом, и уложила на тарелку тонкого костяного фарфора содержимое, содрогаясь в душе от кощунства. Прекрасная столовая посуда была создана, чтобы украшать собой порцию салата «Нисуаз», но точно не кусок отварной курицы и гречку без соли, хотя она и не любила всеми признанный шедевр французской кухни. Дабы хоть как-то разбавить унылое однообразие, пришлось декорировать скудное блюдо зеленью.

      – Как прошёл твой день? – поинтересовался образец мужественности, всем своим видом кричащий о тестостероне и сексе.

      – Прекрасно, – улыбнулась Варя и начала методично перечислять, что же важного случилось в её жизни за этот долгий день.

      Совет директоров, где она сидела стильным болванчиком и в нужное время вставляла нужные фразы. Посещение фитнес-клуба – по расписанию была йога и попытка проникнуться восточной философией. Бассейн, косметический салон – брови требовали неусыпного внимания, – встреча с приятельницами в кафе этого же фитнес-клуба, обсуждение шикарных кубиков пресса нового тренера и попытки перестроить свой рабочий график, чтобы попасть к нему на индивидуальные тренировки. Наигранные попытки. Варваре незачем было любоваться чужими кубиками, у неё были свои, в прямом и переносном смысле – и на её животе и на животе её мужчины.

      – Может, вина? – она с надеждой встрепенулась. Слабенькой надеждой, малюсенькой…

      – Варвара, – осуждающе сморщил лицо образец мужественности.

      – Тоша, – подошла она крадучись, обняла сзади за широкие плечи, стала тереться, как кошка, мурча глупости в шею и ухо. – Тоша.

      Тоша, или Антон Геннадьевич Стрелецкий, внимательно посмотрел в свой смартфон, прежде чем ответить.

      – У тебя овуляция? Не должно быть. И алкоголь… Ты знаешь моё отношение к алкоголю.

      – Тош, – по идее, любой мужчина, если он не старше тридцати лет, а именно таким был Тоша, не может возражать, когда женские руки бесцеремонно лезут к нему в штаны с неблаговидными намерениями.

      Любой, но не этот.

      – Дорогая, ты всё прекрасно понимаешь, прекрати, потерпи ещё неделю, и тогда… – он чмокнул её в лоб, погладил по голове, как нашкодившего ребёнка, поблагодарил за прекрасный ужин и компанию и отправился в кабинет работать.

      Варвара всё прекрасно понимала. Что тут непонятного? Папе взбрело в голову, что ему необходим наследник, почти два года он обрабатывал при каждом удобном и не слишком случае свою единственную дочь, пока та не решила, что легче отдаться. И кандидат в отцы ребёнка уже был одобрен советом семьи и лично главой – Арнольдом Белицким.

      В одном Варвара Арнольдовна просчиталась или не рассчитала. Отдаться получалось несколько раз в месяц, после теста на овуляцию, в рекомендованных позициях, и уж точно о разных излишествах в виде алкоголя или орального секса пришлось забыть. Всё было брошено на дело мира, вернее, детопроизводства или, если уж совсем точно, наследникопроизводства Белицких.

      Мать, немного взбалмошная, шикарно выглядящая и временами сумасбродная Любовь Белицкая не оправдала ожиданий мужа и отказалась рожать второго ребёнка, а первым была девочка, Варя. Значит, теперь её очередь оправдать надежды отца. Надо сказать, если бы Арнольд с таким напором наседал на жену в своё время, она бы наверняка родила ему даже парочку наследников, а теперь приходится отдуваться дочери.

      У Вари не было обиды на мать. Если бы у девушки был выбор, она бы тоже хлестала мартини на пляжах и пыталась освоить доску для