Индиль. Ли Леви

обственный мир.

      Пролог

      Он

      Черные крылья упали, и сотни мечей навстречу мне ринулись.

      Спина моя не склонилась – от боли неистовой выгнулась.

      Боль

      белые зубы мои обнажила

      и кровью моей

      каменный пол омыла.

      Перья мои, из крыльев безжалостно вырваны,

      в застоявшемся воздухе долго еще кружились,

      будто вальсируя. Разом

      сотни рук, отрекаясь, меня отпустили,

      сотни ног – сапогами – топтали то, что мне свободу дарило.

      Глубокие раны душу мою открыли.

      Они смотрели в нее и ждали, что я без крыльев погибну —

      Я выжил. Тогда

      с высокой стены в последний полет меня отпустили.

      Я снова касался пальцами неба!

      И талый снег

      меня принял…

      Она

      Боль твоя мое сердце насквозь пронзила.

      Эта зима! Как много в ней красного было!

      По твердому насту, ноги босые раня,

      из алых маков и крови шлейф за собой оставляя,

      в белой снежной пустыне я долго тебя искала.

      И не нашла.

      Ты вместе со снегом

      растаял.

      Он

      Ты знаешь, мне не летать больше.

      Путь мой обратный к тебе будет долгим теперь и сложным.

      Раны мои на снегу замерзнут, затянутся,

      ноги мои окрепнут, плечи снова свободно расправятся!..

      По следам на снегу, тобой для меня оставленным, я приду за тобой, к тебе

      с букетом цветов окровавленных…

      Она

      Знаешь, я веками стояла над бездной измученной тенью.

      Я забыла себя, я лицо свое стерла, я пустила в опустевшую душу свою ветер.

      Бестелесная сущность моя металась и билась о стены —

      одинокая, в холоде, в сумраке коридоров твоих, лабиринтов твоих бесконечных.

      Слезы в глазах моих ветер давно высушил,

      и цветы в волосах моих, те, что дарил ты мне,

      истлели и пеплом осыпались.

      Сердце мое не бьется – уже отвыкло.

      Замок твой без тебя стал моим склепом,

      гробницей…

      Он

      Последний шаг.

      Он стоит всех дорог, мною к тебе пройденных.

      Я ладонью касаюсь холодных дверей своих кованых.

      Мне толкнуть бы их движеньем привычным, раскованным,

      и снова войти в твою жизнь, войти в твою комнату…

      Она

      Сердце мое вдруг снова забьется неистово,

      лишь дыханье твое за тяжелой дверью послышится.

      Я ладонью коснусь холодных дверей твоих кованых,

      со всей силой их распахну и вот – ты стоишь на пороге —

      ты вернулся ко мне, в мою жизнь, в мою комнату…

      Глаза наши взглядами друг в друга вцепятся, встретившись.

      Хриплый стон из легких моих вырвется, нарушит обет молчания,

      наложенный на нас временем.

      Руки наши пальцами переплетутся, словно в судорогах, сцепятся.

      Дыханье мимо губ моих пронесется – обожженных, обветренных.

      Я лицом прикоснусь к твоей груди израненной.

      Я уже начала забывать, как это —

      ощущать на коже своей движение

      твоего

      дыхания…

      Часть первая

      Индиль. Эпизод первый

      Неслышно ступая босыми ногами по влажной ночной траве, лесная нимфа, юная и едва уловимая, промелькнула вдоль ручья и оказалась на опушке леса, на самом краю обрыва. Здесь открывался великолепный вид. Ветви деревьев уже не скрывали огромную луну, застывшую над долиной и озарявшую серебристым светом все вокруг.

      Долина, раскинувшаяся внизу, у подножья лесных холмов, простиралась на многие мили, вплоть до самых гор, обрамлявших ее черной цепью. Лунный свет, сливаясь с предрассветным туманом, поднимался с лугов в ночную рощу. Его лучи путались в ветвях деревьев и скользили по земле, погружались в зеленую мягкую траву и оставались там, покачиваясь в такт ветру, в ожидании рассвета.

      Нимфа остановилась, всматриваясь вдаль. Казалось, она хотела рассмотреть каждую тень, блуждавшую среди гор далеко на горизонте.

      Знакомый голос, тихий и мягкий, прервал ее мысли:

      – Индиль! Ты прекрасна в лунном свете!

      На лице нимфы появилась чуть заметная улыбка.

      – Кетар, –