Настроение. Михаил Эльмот

алась лужа. Она шла твёрдой уверенной походкой, радостно вскинув голову навстречу приходящей Весне. Цок! Цок! Цок! Её волосы свободно развевались, так же, как небрежно наброшенный на шею шарф. Под мышкой она несла картину.

      – Художница идёт! – глядя вниз с высокой крыши многоэтажки, сказал один крылатый кот другому.

      – Р-р… – лениво буркнул тот, даже не пытаясь пошевелиться.

      – Март на дворе, а ты ленишься, – недовольно сказал первый кот. – Весна! Ты уже должен орать вовсю!

      – Какая весна, – отозвался второй. – Где ты весну увидел? Снег вон ещё идёт. На кого орать-то? Ты бы хоть кошку поблизости углядел, тогда…

      Пролетавший мимо стриж увидел котов, сел на крышу и оторопело на них уставился.

      – У котов бывают крылья? – Озадаченно спросил он.

      – Ну, раз ты видишь, значит, бывают, – флегматично заявил первый кот.

      – Белые маленькие, похожие на крылья ангелов? Ребята, вы ангелы, что ли? – продолжал стриж.

      – Мы коты, вообще-то, – сказал второй кот.

      – А крылья зачем? – глупо спросил не унимавшийся стриж.

      – Ну как ты думаешь, зачем нужны крылья? – растягивая слова, произнёс первый кот. – Вот тебе зачем они нужны?

      – Чтоб летать! – ответил ошарашенный стриж.

      – Вот и лети отсюда! – нагрубил второй кот. – Давай-давай, пока не съели, достал!

      Поморгав, ничего не понимающий стриж снялся с крыши. Он полетел над синей улицей, поглядел вниз: там, цокая каблучками, шла девушка с картиной под мышкой. Стриж увязался за ней.

      Она свернула в переулок – жёлтый, залитый смеющимся солнечным светом. Там уже не было слякоти, а был только свет. Наверное, это показалось ей слишком ярким, и она свернула на другую улицу. Здесь была тёмно-фиолетовая ночь, зима и голые деревья. Стриж подлетел к ним. Заметив его, художница улыбнулась и вдруг превратилась почти полностью в птицу, оставив из своего только голову, на которой оказалась беретка, и наброшенный на шею шарф.

      Художница поднялась в воздух и села на ветку. Стриж печально посмотрел на птицу с головой девушки и полетел прочь, бормоча: «Коты летают! Люди летают! Мне теперь плавать учиться, что ли?»

      Бульк! Он вдруг понял, что залетел не туда: странного вида колыхающиеся рыбы, радужно переливаясь, плавали вокруг него. Стриж дёрнулся обратно. Художница на ветке смеялась, глядя на него. Сокрушённо покачав головой, стриж улетел прочь.

      Девушка-птица вдруг погрустнела, наверное, голые ветви деревьев показались ей слишком печальными. Она слетела с ветки и, пролетев немного, оказалась в цветущем зелёном саду, полном груш. Здесь было легко и приятно. Художница летела и летела, пока листья с деревьев не начали опадать. Они падали, кружились, словно в медленном танце. Их оставалось всё меньше и меньше, и вот упали последние. Художница из птицы снова превратилась в девушку, подняла опавший листок и пристально посмотрела на него. Под её взглядом он превратился в красивую карнавальную маску. Другие листья взлетели вверх и тоже стали масками. Всё вдруг исчезло, почернело, и только красные и фиолетовые маски кружились вокруг, покачивались, шептались.