Жемчужины Москвы. Часть 3. Александр Валентинович Надысев

Они, цепляясь за развесистые ивы, травы и камыши, сопротивлялись в надежде понежиться на дремавших болотах. Но вот проснулось лёгкое дуновение ветра, и туманное царство лениво стало расчищаться, а вскоре вообще растворилось в лучах восходящего солнца.

      А на холме, вглядываясь в болотистые берега озёр, стояли конные охотники – московские бояре, во главе которых красовался на вороном коне великий князь Иван III Васильевич. Среди бояр выделялся своей богатой одеждой глава сокольничий охоты боярин Иван Патрикеев.

      – Слава Богу, туманы сходят,– поглядев на великого князя, воскликнул Патрикеев. – Государь, охоту можно начинать?

      – Готовь соколов и правь охоту, – ответил Иван Василевич и, нахмурившись, добавил, – только смотри, не спугни птицу на озёрах.

      – Как можно, государь? – ответил испуганно Патрикеев и, махнув рукой, тихо приказал сокольникам: – Поднимай птицу с болот, живо!

      И сокольники поскакали в объезд озёр, стараясь не растревожить дремавших там птиц.

      Великий князь, поглаживая своего коня, нетерпеливо всматривался в рассеивающийся туман и думал: «Когда же поднимут птицу с болот? Ждать нет мочи!»

      А в его голову лезли разные мысли: «Мои бояре своевольничают, и особенно Патрикеев. Ишь, как разоделся и сбруя на коне серебряная, вся каменьями сияет! Слыхал, что он за моей спиной «шашни» водит с иноземцами, можа заговор вьёт литовский прихвостень?»

      И он, с недоверием посмотрев на Патрикеева, продолжал рассуждать: «Тяжело мне править на Руси, вокруг ссоры. Ведь после смерти моего сына Ивана Молодого возникло противостояние бояр, поддерживающих наследников, кто за внука Дмитрия, а кто и за сына моего Василия от второй жены Софьи. Князья Патрикеевы, Семён Ряполовский, и ещё дьяк Фёдор Курицын горой стоят за внука Дмитрия, хотя более достоин – Василий. Бояре клевещут друг на друга, и разобраться мне в этом труднее трудного».

      Тем временем Патрикеев, чувствуя досаду великого князя, с дрожью в сердце соображал: «Видимо доложили о моих переговорах с литовцами, и не избежать мне опалы. Слишком переменчив наш Иван Васильевич, и рубит с плеча, не подумавши. Будь, что будет, а можа и обойдётся».

      И увидев, наконец, над болотистыми берегами озёра поднимающуюся стаю птиц, он крикнул своему сокольничему:

      – Подай мне великокняжеского сокола!

      Когда птицу посадили на перчатку Патрикеева, тот спросил Ивана Васильевича:

      – Государь, позволь пустить твоего любимца-сокола!

      – Поспешай боярин, уж сокольники подняли птиц с болот, – быстро ответил великий князь. – Вона, какая стая летит к нам! Смотри боярин не промахнись!

      – Будь уверен, государь, твой сокол не подведёт!

      Патрикеев снял колпачок с головы сокола, отвязал шнурок с лапы птицы и вытянул руку. Сокол широко расправил крылья и, услышав протяжный свист Патрикеева, стремительно сорвался с руки, навстречу летящей стае птиц.

      – Пошёл, родимый! Пошёл! – дружно кричали бояре, а вместе с ними свистел и улюлюкал Иван Васильевич. И вся эта разноцветная конная толпа бояр спустилась с холма, и помчались по лугу, на скаку любуясь соколиной охотой.

      Сокол легко взвился ввысь. Птицы, увидев хищника, в ужасе стали разлетаться во все стороны, а сокол взмыл ещё выше и камнем упал на самого крупного гуся. И только перья полетели в разные стороны, а обе птицы сцепились и, кружа, стали падать на луг. Сокол придавил гуся к земле и, вцепившись в него клювом, не отпускал свою добычу. А по лугу к сцепившимся птицам неслись охотники. Первый к месту побоища прискакал Патрикеев. Он соскочил с коня и подсунул соколу перчатку с кусочком мяса, забыв привязать лапу птицы. Сокол отпустил свою добычу и, проглотив лакомство, вдруг, взмыл ввысь. Патрикеев, вытянув руку, стал призывно свистеть, но где там, сокол не вернулся. В этот момент, вдруг, над ним на вороном коне возник государь и, усмехнувшись в бороду, сказал с упрёком:

      – Упустил моего любимца-сокола, приспешник литовский! Взять его под стражу!

      Патрикеев встал на колени и стал умолять великого князя:

      – Не губи меня, государь! – запричитал Патрикеев. – Дозволь искупить свою вину.

      – Тогда сыщи сокола, не то лишишься своей головы! – усмехнулся Иван Васильевич.

      Патрикеев вскочил на коня и, махнув рукой сокольникам, помчался с ними вслед улетевшему соколу.

      Великий князь, увидев, что со стороны болот опять полетели стаи птиц, велел готовить соколов к охоте.

      – Кажись, утки летят, государь! – крикнул кто-то из бояр.

      – Живей, живей! – торопил он сокольников и, не выдержав, закричал. – Подайте мне кречета. Сам пущу птицу на уток!

      Глава 2

      Поиски великокняжеского сокола не увенчались успехом и Патрикеев, выбившись из сил, прилёг у дерева, и с молитвой обратился к святому мученику Трифону, покровителю сокольников и града Москвы. Ведь он знал легенду о Трифоне, уроженце Фригии из Малой Азии, который изгнал беса из императорской дочери, помогал людям и просил их веровать в Иисуса Христа. Когда же