Рефлекс змеи. Дик Фрэнсис

Элджина Йаксли, которых застрелили?

      – Что? – озадаченно спросил он. – А при чем тут Виктор?

      – Ни при чем, – сказал я. – Я просто вчера думал об этом.

      Раздражение тотчас же вытеснило мимолетные чувства, что было облегчением для нас обоих.

      – Ради бога, – резко сказал он. – Я серьезно. Твоя карьера под угрозой. Можешь делать что хочешь. Можешь идти к черту. Дело твое.

      Я кивнул.

      Он резко повернулся и сделал два решительных шага. Затем он остановился, обернулся и сказал:

      – Если тебя уж так интересуют лошади Элджина Йаксли, то почему бы тебе не спросить Кенни? – Он показал на одного из конюхов, который наливал из крана воду в два ведра. – Он ухаживал за ними.

      Гарольд снова отвернулся и твердыми шагами пошел прочь, выражая каждым своим движением гнев и злость.

      Я нерешительно побрел к Кенни, не зная толком, о чем его спрашивать, да и вообще не понимая, хочу ли я его расспрашивать.

      Кенни был одним из тех людей, чья защита от мира была совсем другой – он был глух к добру и открыт страху. Кенни был прирожденным почти правонарушителем, с которым представители социальных служб обходились с таким, с позволения сказать, пониманием, что он спокойно мог презрительно чихать на все попытки подойти к нему по-доброму.

      Он смотрел на меня с нарочито безразличным, почти наглым видом. Это был обычный его вид. Красноватая обветренная кожа, слегка слезящиеся глаза, веснушки.

      – Мистер Осборн говорит, что ты работал у Барта Андерфилда, – сказал я.

      – И что?

      Вода перелилась через край первого ведра. Он наклонился, отодвинул его в сторону и пододвинул ногой под струю второе.

      – И ты ухаживал за лошадьми Элджина Йаксли?

      – Ну?

      – Тебе было жаль, когда их застрелили?

      Он пожал плечами:

      – Допустим.

      – Что сказал насчет этого мистер Андерфилд?

      – Чего? – Он уставился прямо мне в лицо. – Да ничего не сказал.

      – Он не сердился?

      – Насколько я заметил, нет.

      – А должен бы, – сказал я.

      Кенни снова пожал плечами.

      – Да уж по меньшей мере, – сказал я. – У него пристрелили пять лошадей, а такого ни один тренер с такой конюшней, как у него, не может себе позволить.

      – Он ничего не сказал. – Второе ведро было почти полно, и Кенни завернул кран. – Похоже было, что эта потеря его не особо заботит. Хотя немного позже кое-что его вывело из себя!

      – А что?

      Кенни с безразличным видом взял ведра:

      – Не знаю. Просто он стал прямо-таки сварливым. Некоторым владельцам лошадей это надоело, и они ушли от него.

      – Ты тоже, – сказал я.

      – Ага. – Он направился через двор. Вода мягко плескалась при каждом его шаге. Я пошел за ним, предусмотрительно держась на расстоянии, чтобы вода не попала на меня. – Чего же оставаться, если все идет коту под хвост?

      – А лошади Йаксли были в хорошей форме, когда их отправили на ферму? – спросил я.

      – Конечно. – Вид у