Ключ от стального сердца. Тата Ефремова

сейчас готовиться нужно! Меня родаки даже от уборки лотка за котом освободили!

      Уж не знаю, к чему там собирался готовиться Олежа. Он в жизни никогда ни к чему не готовился, даже в десятом на переменах слизывал у меня домашку на подоконнике. Или скатывал из решебников. Он так обленился к одиннадцатому, что если бы была возможность, распечатывал бы домашку из решебника и наклеивал на страницы в тетрадке. Он предложил этот вариант учителям с формулировкой «ну блин, зачем?», но все они почему-то высказались против – Олег даже оскорбился.

      Когда мы допытывались, куда Тимохин будет поступать, он таинственно молчал. Я подозревала, что он просто сам не знает и надеется на решающий пендель от родителей. Но насчет практики Денька заметил правильно, по делу.

      Я страшно жалела о тех двух-трех часах утром, когда мы должны были идти в школу и махать вениками и кисточками, пытаясь придать совершенно убитому зданию приличный вид. Ведь можно было посвятить это время штудированию учебников! И услышав завуча, я возликовала. Но ликовала я недолго. Потому что Марина Эльдаровна сказала:

      – Не было бы счастья, но несчастье помогло. Пришла комиссия, объявила здание школы непригодным к эксплуатации. Нас закрывают на ремонт. Правое крыло обещают починить к первому сентября, а левое – месяцев через шесть.

      Мы, признаться, офигели. Олег тихо и жалобно вякнул:

      – А мы? Как же мы? Мы же в левом.

      Завуч вздохнула, подошла к Тимохину и потрепала его по волосам. Как в первом классе, когда он плакал на уроках, умолял отпустить его домой и повторял, что у него там трансформеры одни скучают. Так и ныл: «Отпустите меня-я-я… я так больше не могу-у-у…»

      – А вас, дорогие мои, переводят в «Успех». Там создают вторую параллель.

      Тут мы все взорвались. Начали орать:

      – Какой «Успех»?! Там же одни мажоры! Мы не хотим в «Успех»! Мы хотим с вами! Марина Эльдаровна, родненькая, заступитесь! Не оставьте сиротами!

      Оля Франц пищала:

      – Я туда не пойду! Там стремно!

      Вероника не орала, а сидела вся бледная, вцепившись в тряпку для уборки, даже, кажется, временами пыталась ее зажевать.

      Горин качал головой и укоризненно бубнил в щеки:

      – Не, ну, блин, ну фигня… это всем фигням самая фиговая фигня… наифиговейшая. Вот не ожидал я от вас, Марина Эльдаровна, уж от вас-то я не ожидал.

      Тарас просто откинулся назад на стуле и громко стонал. А я прислушивалась к отряду холодных мурашек, бодро путешествующим у меня по спине, ать-два. «Успех» – это даже не наифиговейшая фигня. Это, возможно, конец всем моим планам. А причин-то всего шесть, а первая-то причина состоит в том, что я физически не смогу мотаться каждый день туда-сюда из поселка. Поэтому к черту оставшиеся пять причин!

      Марина Эльдаровна вернулась к доске и привычно рявкнула:

      – Прекратить панику!

      А когда мы успокоились, прижала руки к обширной груди и умоляюще проговорила:

      – Ну что же я сделаю, дитятки? Это же не мое решение и даже не директора. Его там принимали, – она ткнула пальцем в потолок. – Вас же в этом году всего восемь человек одиннадцатиклассников… Кстати, где еще двое? Прогуливают практику? А, не важно уже. И в «Успехе» девятнадцать душ. Руководство приняло оптимальное, на мой взгляд, решение – объединить альма-матер и филиал. Вы же помните, что «Успех» – это отпрыск шестнадцатой школы?

      Мы-то помним. Как до седьмого класса нас в «а» и «б» параллелях было по сорок человек. Как мы едва помещались в крошечной школе с гордым статусом «гимназии с углубленным изучением иностранных языков».

      А потом тогдашняя новая директриса выхлопотала разрешение открыть филиал в другом районе города. Она оказалась талантливым администратором. Постепенно за ней ушли лучшие педагоги, на адекватные условия работы и хорошую зарплату. И, естественно, перетянулись детишки из семей с солидным доходом, ибо новая гимназия стала платной.

      А шестнадцатая тихонько хирела. Но мы не жаловались. Подозреваю, что наша любимая Марина Эльдаровна оставалась с нами только потому, что жила рядом со школой. Но остальные педагоги при добродушном, покладистом директоре Ван Ваныче мирились с низкой зарплатой ради душевного спокойствия и теплой, почти семейной атмосферы. И вот нате вам!

      – Нас заставят платить за учебу! – подпрыгнула на стуле Оля. – Я не смогу! Я на коммерцию откладываю!

      – И я!

      – И я!

      – И ё…!

      – Успокойтесь! – Марина Эльдаровна сделала фейспалм. – Ну что вы, как дети, ей-богу! Не заставят вас платить! За вас эти полгода оплатят из городского фонда.

      Мы даже притихли, пытаясь обмозговать услышанное. Нежданчик, однако.

      – А если в другую школу? – решилась подать голос Вероника. – Почему сразу в «Успех»?

      – Не знаю, – призналась Марина Эльдаровна, – популистский ход нового мэра, полагаю. Он ведь нашу школу заканчивал. Читайте газеты, скоро во всех выпусках будет, как мэрия помогает молодому поколению в бедственном положении.

      Классная