Историки железного века. Александр Гордон

сюжетам в целом незаслуженно «выпал» в отечественных исторических исследованиях, как бы затерявшись между коллективизацией и Большим террором. Между тем то был важный этап на пути от относительного идейно-политического плюрализма НЭПа к утверждению единовластия и единомыслия.

      Подчеркнутая лояльность историков-марксистов партийному руководству не спасла их, когда идеологический фронт сместился и основными направлениями удара сделались именно Комакадемия, и историки-партийцы. В 90-х годах на фоне огульной декоммунизации и очередной реабилитации вождя в историю советской науки сталинского времени была вброшена нехитрая версия. Оказывается, виновниками репрессий против Академии наук были члены Комакадемии, обманувшие вождя своими обвинениями, а тот к середине 30-х разобрался и вернул к науке академиков, покарав самозванцев из Комакадемии[77].

      Основной порок версии – полный отрыв от поворота в общественной жизни страны, начало которому определилось годом Великого перелома, а предпосылки стали очевидными примерно годом раньше во время поездки Сталина в Сибирь (1928), когда устами вождя обозначился возврат к «чрезвычайщине», к методам «военного коммунизма» и ликвидации НЭПа. Идеологическим следствием сделалась так называемая великая перековка, захватившая как историков «старой школы», против которых были применены методы уголовного террора, так и, с небольшим интервалом, историков-марксистов, подвергшихся партийным «чисткам» и «проработкам», превращавшимся в нравственное «избиение»[78].

      Продолжая после «Академического дела» (1929) разоблачать «тарлевщину» и «платоновщину», историки Комакадемии были призваны партийным руководством разоблачать самих себя. Во всех общественных науках случилось то же самое, что произошло в аграрной науке, «приоритет» которой по части репрессий был обусловлен политикой «ликвидации кулачества как класса». Вначале на конференции марксистов-аграрников, происходившей под руководством архитектора коллективизации, разоблачали международно признанную русскую аграрную школу, затем те, кто разгромил по указанию Сталина «идеологов кулачества», принялись, пишет советский историограф, «отыскивать теперь уже у самих себя несуществующие ошибки чаяновского и сухановского толка»[79].

      Выступая перед партбюро ИКП 9 декабря 1930 г., Сталин провозгласил задачу момента: «Бить по всем направлениям и там, где не били»[80]. Лидер историков-марксистов подхватил тему: «Если нам нужно ликвидировать кулака как класс, то надо ликвидировать и кулацкую идеологию». При этом «не должны обижаться те товарищи, которые оказались в тесном соседстве с нашими противниками». Под огнем оказывались всякие, говоря словами Покровского, идейные «примеси», «всякого рода переходные типы и переплетения» и те, кто уклонялся от участия в разоблачениях. «Нейтральных мы тоже будем бить»[81], – предупреждал «красный академик».

      Началось подлинное

77

Опровержение этой версии появилось недавно в специальной научной статье: «Общество историков-марксистов… не было инициатором крайних административно-политических мер в отношении историков “старой школы”… Оно плелось в хвосте тех печальных событий, в которые были вовлечены на рубеже конца 1920-х – начала 1930-х гг. историки “старой школы”» (Данилов В.Н. Указ. соч. С. 101–102).

78

Мой отец, Владимир Львович Гордон был секретарем одной из партячеек и свидетелем подобных «акций» в знаменитом ленинградском Физтехе. И резюмировал «суд чести» над собой уже в послевоенное время этой фразой, сохранившейся от 30-х – «меня избили».

79

Тарновский К.Н. Проблемы аграрной истории России периода империализма в советской историографии (1917 – начало 1930-х годов) // Исторические записки. 78. М., 1965. С. 60–61.

80

Цит. по: Смирнова В.А. Первый директор Института К. Маркса и Ф. Энгельса Д.Б. Рязанов // Вопросы истории КПСС. 1989. № 9. С. 83. См. также: Литвин А.С. Без права на мысль. Казань, 1994. С. 129–130.

81

Покровский М.Н. Очередные задачи историков-марксистов // ИМ. 1930. Т. 16. С. 13–14.