Мы восстанем завтра. Анатолий Гончар

но слова все же давались ему с трудом – он все никак не мог сформулировать собственную мысль. Видимо, полученная информация была действительно важной. – Короче, вот… читай… – Он сунул мне под нос распечатанную на принтере бумагу. В глаза бросилась первая же фраза:

      «…преподать урок русским собакам, отомстить за наших братьев. – Вырезать всех!

      – Правильно, брат, так и нужно. Заодно отдохнем и развлечемся. Вот только всех вырезать не нужно. Рабы нам пригодятся.

      – Ахмад, рабов на наш век хватит, ха, ха, ха.

      – Заткнитесь! – Еще раз услышу в эфире нечто подобное, – расстреляю».

      И все. Значит, дальше в эфире тишина.

      – Перевод? – закончив чтение, спросил я у Кравчука, и тот отрицательно покачал головой.

      – Говорили на русском.

      – Понятно. Это они о нас?

      – Похоже на то. – Подполковник взял из моих рук уже не нужный мне лист с текстом радиопереговоров и положил на стол.

      – Я предполагал, что после уничтожения бронегруппы такое возможно. И все же теперь у меня появились сомнения. Что-то слишком все ровно выходит. А вдруг весь этот треп предназначался именно для нас? Возможно, они опасаются нападения на колонну и потому предприняли превентивные меры. Пустили дезу, чтобы запугать, заставить нас затаиться в городе?

      – Сомнительно. – Алексей Степанович понуро качнул головой. – Сообщение было перехвачено совершенно случайно.

      – Понятно. – Что и как, почему случайно, я допытываться не стал, раз Степаныч сказал «случайно», значит, так и есть. – Время совещания совета уже назначено?

      – Можно сказать, что вы прибыли к его началу. Как только все соберутся, так и…

      – Значит, мы первые? – Я не дал ему договорить.

      – В общем-то да.

      – Тогда за каким хеком, Алексей Степанович, мы летели сюда сломя голову, а?

      – А я почем знаю? Я сказал посыльным, чтобы оповестили всех о внеплановом заседании штаба, они, соответственно, сообщили в подразделения, а уж вам ваши подчиненные передавали. Что они сообщили, это уж не моя вина.

      – Все ясненько. – Материться на кого-либо не имело смысла. Мой боец услышал слово «внеплановое» и, естественно, подумал… А думать в армии дело вредное и ни к чему хорошему не приводящее. Сказали сообщить, а вот срочность он сам придумал. Хотя, если разобраться, может, он и прав. Раз радиоперехват именно о том, о чем мы подумали, то у нас остается не так уж много времени. Скоро счет пойдет на часы, минуты. Вот ведь подлость-то какая… Я невольно вздохнул и, развернувшись, медленно побрел к выходу из штаба. Хотелось немного пройтись, время на это у меня было – это пока еще все соберутся… Я спустился по немногочисленным ступенькам главного входа, пригнувшись прошелся под иссеченными пулями елями и вышел к плацу. На его противоположной стороне виднелись развалины казарм – два автомобиля, протаранив ворота, въехали под арку и взорвались сотнями килограммов тротила – две казармы рухнули, похоронив под собой