Вкус бабьего лета. Рассказы о современницах. Ирина Бйорно

она страдала от мокрого подгузника, неживых ног и неработающего желудка. В Швеции у неё появились две лучшие подруги – тоже из еврейских переселённых Гитлером семей, которые оставались её лучшими друзьями долгие-долгие годы, даже когда одна из них, Роза, уехала в далекую Америку, а Мирта – в Голландию.

      Все трое женщин были одного возраста, национальности, темперамента, и они ежегодно собирались вместе на каникулы – то в Швеции, то в Америке, то в Париже.

      Когда им исполнилось около восьмидесяти, то они – будучи на одном из круизов по Средиземноморью все вместе – решили, что обязательно проведут свой общий столетний юбилей в маленьком местечке Германии со смешным названием Хопфен, в Баварии, на границе с Австрией на берегу озера, где по вечерам были видны розовые горы, запомнившиеся Эстер во время её поездки с мужем на каникулы после рождения их первого сына.

      Она часто рассказывала своим подругам о розовых горах, тихом озере с форелью и белыми лебедями, о ласточках, щебечущих по вечерам и о том особом духе этого места, охраняемом грозной богиней Ба-Варией, веками не допускающей разрушения этой многовековой красоты.

      Но это всё были неосуществимые мечты. На прошлой неделе Эстер получила письмо из Голландии о том, что ее подруга, Мирта, умерла от болезни Кройцфельд-Якова, которую называли в народе болезнью бешеных коров и так и не знали, откуда эта болезнь берется и как ее лечить. Эта болезнь ежегодно уносила жизни пяти-шести несчастных в маленькой Голландии, а в этот раз она решила поразить мозг Мирты, и через шесть недель та скончалась в госпитале.

      Оставалась Роза, которая уже десять лет страдала старческим маразмом, который стали именовать модным и непонятным словом синдром Альцгеймера, так и не зная, как ее лечить. Она жила не в доме престарелых – этого бюджет её сына просто не выдерживал – а в семье эмигрантов-поляков, в штате Монтана, которые за деньги ухаживали за старой маразматичкой, а деньги платили ее дети, не желающие иметь дома опасного существа, не помнящего ни своего имени, ни как выключить электрическую плитку, и покупающие за деньги свободу и спокойную совесть.

      Эстер осталась одна из троих, как говорили, в светлом рассудке, но радости от этого было мало. Она бы предпочла как Роза – ничего не помнить, или как Мирта – заболеть таинственной болезнью и умереть, но видно, ей не было дано ни того, ни другого.

      Тут дверь в комнату открылась и вошла ночная сиделка – африканка Лора.

      – Эстер, время ужина, – улыбаясь, сказала она.

      Лора помогла Эстер подняться с кровати, проводила её в туалет, сменила подгузник и усадила старушку всё в то же кресло около стола. Потом принесла из коридора, где стоял раздаточный столик на колесиках, поднос с ужином – картошка, котлетка с подливкой и десерт – сегодня это был шоколадный пудинг. В стакане была налита простая вода.

      Она поставила