Валенки в форточке. Лариса Кальматкина

ё на старой квартире жили. Как-то поздним вечером в дверь постучали. Я как раз оладьи жарила, а дети в дальней комнате играли. Муж в тот день в ночную смену работал.

      Открываю дверь – стоит мужчина лет пятидесяти в чёрном полушубке, рыжих унтах, белой кроличьей шапке. Видно, что в подпитии. Спрашивает, где прежний жилец. Говорю, переехал. Извиняется, уходит.

      Только успеваю перевернуть оладьи румяной стороной вверх, как опять кто-то стучит. Распахиваю дверь – тот мужик. Спрашивает:

      – Куда переехал?

      – Не знаю, – отвечаю.

      Уходит.

      Дохожу до плиты – слышу шум на веранде. Выхожу – снова он!

      – Что вам ещё?! – уже не скрываю раздражения. Тут он снова про старого жильца заводит разговор. Я не выдерживаю:

      – Да не знаю я о нём ничего!

      Провожаю незваного гостя за порог, закрываю дверь на веранде на замок.

      Возвращаюсь к квартирной двери, дёргаю за ручку – не открывается! Закрыта на крючок! Каким образом? Видно, когда хлопнула дверью, крючок сам в петлю упал. Стучу, колочу в дверь. Дети не слышат. Но даже если бы и услышали, открыть они всё равно не сумеют, слишком малы.

      А нетрезвый мужчина, услышав мою возню, вернулся. Выхожу к нему:

      – Вот, всё из-за вас! Как я теперь домой попаду? У меня же там дети! И оладьи на плите!

      На улице темень, мороз чуть не тридцать градусов. Без пальто холодно. Давай мы тянуть дверь вдвоём. Не поддается!

      – А может, выломаем? – спрашивает незнакомец и смотрит мне прямо в глаза. Во мне назревает паника, но имущество ломать я не позволяю.

      – А может, через форточку? – теперь я выжидательно смотрю на него. Он соглашается:

      – Попробуем!

      С трудом дотягивается до форточки на кухне, открывает. Снимает полушубок, накидывает мне на плечи. Карабкается на окно. Переваливается по другую сторону рамы большей частью тела, а дальше – не пролезает. Валенки зацепились за раму. Так и висит мой спаситель – вниз головой. Тут меня такой смех разбирает – умираю просто. Про себя, конечно, чтобы «форточник» не услышал.

      Наконец, он догадывается выползти из обуви. Валенки остаются торчать в форточке, а сам он благополучно приземляется на комод. Открывает мне дверь. Сияет, довольный. На кухне – дым коромыслом. Оладьи на сковородке обуглились. Приоткрываю дверь, чтобы выпустить горелый запах.

      – Иван Иванович, – тянет мне руку протрезвевший гость.

      Я жму его большую шершавую ладонь. Называю своё имя. Предлагаю отметить знакомство чаем с оладьями. Он кивает. За разговором мы находим много общих знакомых.

      Когда на кухню прибегают дети, Иван Иванович немного играет с ними, а затем уходит восвояси.

      Знаю, что нет уже на белом свете того ночного визитёра, но, когда вспоминаю эту историю, всегда улыбаюсь.

      Бинго!

      Накинув пальто, я выбежала на улицу – в пургу, в темень. Подбежала к калитке и громко крикнула:

      – Би-и-инго! Би-и-инго!

      Прислушалась. Кроме завывания ветра, никаких звуков. Не слышно лая любимого пса. Третий день он не приходит домой. Пропал.

      Мама, собираясь идти доить корову, так и сказала:

      – Пропал наш Бинго. Наверное, волки съели.

      Серые и вправду лютовали, таская по ночам не спрятанных хозяевами собак. Но я не верила, что Бинго погиб, и по нескольку раз на дню выскакивала на мороз и звала его.

      Поздним вечером из Куратова приехала бабушка. Она навезла подарков, сладостей, мандаринов – приближался Новый год. Я поделилась с бабушкой горем. Она покачала головой, убирая в холодильник гостинцы:

      – Даст Бог, найдётся твой Бинго.

      Утром, когда мама уже ушла на работу, зашёл сосед дядя Миша. Теребя в руках чёрную кроличью шапку, поздоровался:

      – Приветствую, хозяюшки. Я чего зашёл-то. Видел вашу собаку в двух километрах от села. Видно, машина сбила. Идти не может, лежит в кювете и скулит. Может, и взялся бы её тащить, да сил не хватит, из больницы недавно выписался.

      Бабушка поблагодарила дядю Мишу за новость и велела мне одеваться. Мы вытащили из сарая деревянные сани, на них бабушка кинула старое одеяло, и вышли в дорогу. Уже издали мы увидели нашего белого пса – там, где он лежал, снег подтаял и потемнел.

      У Бинго были отбиты задние лапы. Я помогла бабушке погрузить его на сани. Мы взялись за верёвку и потащили раненое животное.

      Метель, бушевавшая два дня, стихла. Небо открылось. Солнце осветило занесённые снегом поля, деревья, деревню на пригорке. Морозный воздух бодрил. Бабушка много шутила, а я смеялась. На душе было легко и радостно.

      Дома мы уложили Бинго рядом с печкой. Весь день я не отходила от своего друга, кормила его, гладила, приносила ему пить. Через неделю Бинго начал вставать, а ещё через неделю мы с ним уже гуляли.

      Когда случилась эта история, мне шёл одиннадцатый год. Сейчас мне за сорок, но дороже подарка на Новый год я не припомню.

      Стирка

      Вода