Дневник горожанки. Алла Борисова-Линецкая

однажды в Питере ее дочь-студентка отправилась в пункт обмена валюты менять деньги. Там же менял свои родные доллары довольно состоятельный американец. Так и познакомились. За этим последовала свадьба, рождение троих детей, и моя учительница Нина, бросив все, улетела нянчить внуков. Родителям некогда: папа работает в компании, офис которой находился в одной из башен Trade Center, мама – в банке. Вот так и получилось, что 11 сентября Нина (она уже привыкла к отсутствию отчества) сидела дома с двумя младшими внуками и смотрела в окно. Удивительно то, что ее зять Грег на работу в этот день не пошел – простудился, и эта банальная простуда, а может быть и что-то другое – судьба, Бог, карма – спасли ему жизнь. Телевизор был включен, и на экране появились странные кадры. Впервые в истории человечества трагедия такого масштаба транслировалась в режиме реального времени.

      – Нина! – позвал Грег, но она уже видела происходящее из окна, не веря своим глазам.

      – Меня потом спрашивали, что я видела, видела ли я самолет… Да, но только сбоку, и мне показалась, что это ракета.

      Через минуту позвонила дочь. Голосом человека, генетическая память которого отягощена революциями, войной, сталинскими репрессиями и чем только не отягощена, она попросила срочно собрать детей, документы, необходимые вещи.

      – Зачем? – удивилась мать. Она не верила, что все так серьезно. Не понимала, почему придется уходить из дома.

      – Но я уже видела, как по воздуху полетели бумаги. Это была метель из бумаг. Потом – страшнее. Полетели люди. И я видела это своими глазами!

      Она и сейчас не может говорить, плачет, но я прошу продолжать.

      – Самое ужасное, что мы все потерялись. Грег побежал в школу за старшим сыном, дочка пришла домой и начала собирать детей и вещи, а я с восьмимесячным малышом в коляске и тяжелой сумкой уже ждала их на улице, когда во всем доме отключили электричество и связь, и полиция потребовала срочно идти с ними.

      – Я говорила: “Как же я пойду? У меня там в доме дочка и внук!”, но мне не разрешили остаться.

      Людей срочно эвакуировали. Они шли по парку, когда раздался приказ: “Ложись!” и взрыв. Это рухнула башня. Нина закрыла телом внука в коляске. Глаза обожгло, дышать было нечем из-за гари, черное облако закрыло солнце.

      – Я спрашиваю мальчика: “Ты жив? Ну, пошевели ручкой!” Я думала только о том, что должна спасти внука.

      …Я пытаюсь представить себе этот Апокалипсис, повторяющий кадры из “фильмов – катастроф”. Люди, которых вели из оцепленного центра в автобусы, не понимали, что происходит. Война? Конец света? Они не знали, где их близкие и живы ли они. Целый день длилось нескончаемое путешествие на автобусах, на катере, пешком. В какой-то момент Нина поняла, что не может идти – от пережитого шока отнялась нога, и в пункт приема беженцев на военной базе, куда они попали к вечеру, ее с ребенком просто внесли на руках. За все время малыш не проронил ни звука. Голодный, мокрый, перепуганный, он молчал до самого вечера.

      Силы подходили к концу. Их хватило только на то, чтобы