Крестная дочь. Андрей Троицкий

самую секунду решается ее судьба, точнее, ее судьба уже решена, за несколько коротких секунд, с того самого мгновения, когда свет в комнате загорелся, Зубов уже принял какое-то решение. Суханов вытащил пистолет из-под ремня, оглянулся на Лену и снова заглянул в глазу Зубову.

      – Нет, – сказал Зубов, отвечая на так и не прозвучавший вопрос. – Нет. Мы возьмем ее с собой.

      – Но, командир…

      – Мы возьмем ее на борт, – твердо повторил Зубов.

      – Это же похищение, – проблеяла Панова. – Вы ответите…

      – Заткнись, сука! – Суханов посмотрел на нее с такой лютой злобой, что от страха кожа на спине пошла пупырышками, на лбу выступили капли холодного пота. – Будешь открывать пасть, когда тебя спросят. Но не чаще.

      – Я пошел к самолету, – сказал Зубов. – Вылет через двадцать минут. Подходите, когда я запущу двигатель.

      Он вышел из комнаты. Панова видела через окно фигуру инструктора. Повесив на плечи две огромные сумки, ссутулившись под их тяжестью, он уходил в темноту летного поля. Следующие двадцать минут она провела в компании своего похитителя, неподвижно просидела на стуле в дежурке, положив ладони на коленки. Это были долгие томительные минуты. Дважды она пыталась о чем-то просить своего похитителя, лепетала что-то бессмысленное и унизительное для себя, но тот не произнес ни слова в ответ. Взглянув на часы, сказал:

      – Сейчас мы выйдем на поле. Я не стану связывать тебе руки или затыкать твою пасть своими грязными носками. Ничего такого. Но ты должна знать: я стреляю без промаха. В темноте, на звук. Даже с закрытыми глазами я тебя прикончу, если ломанешься в сторону. Это не пустая угроза, так оно и будет. Теперь пошли.

* * *

      Помертвев душой, на дрожащих от страха ногах Панова вышла на воздух, остановилась, дожидаясь, когда Суханов погасит свет и справится с замком. Возможно, в другое время при других обстоятельствах она и попыталась бы бежать в спасительную темноту летного поля, но сейчас, когда страх парализовал все ее существо, мысль о побеге казалась несуразной и дикой. Суханов подтолкнул ее ладонью в спину, придавая движению правильное направление.

      Минут через десять они оказались в районе складов в так называемом «кармане», на стоянке, примыкавшей к одной из взлетно-посадочных полос, где, готовый к старту, прогревал двигатель легкий низкофюзеляжный самолет с включенными импульсными маяками и бортовыми огнями на крыльях, на хвосте светился оранжевый маячок. Пановой пришлось вскарабкаться на крыло, сделав несколько неуверенных шагов по его плоскости, протиснуться в кабину на заднее сиденье, рассчитанное на двух пассажиров. Суханов устроился впереди, рядом с пилотом, закрыл дверцу, бросил себе под ноги небольшую спортивную сумку. Сидевший за штурвалом Зубов обернулся назад, насмешливо глянул на пассажирку и, потушив свет в кабине, приказал всем пристегнуться ремнями к креслам. Он нажал кнопку громкой связи переговорного устройства ультракоротковолновой радиостанции.

      – Самолет «Тобаго» борт ТМ-57 находится на стоянке