Улыбнись, любимая!. Кучкар Наркабил

ежа на диване, раскидывает руки.

      Абзи – человек, который старается основательно изучить мировую литературу. Не могу не признать этого.

      – Вы читали его одноактную пьесу «Ночь перед судом»? – спрашиваю его ни с того ни с сего.

      – А что?

      Не читал! Попался! Настало время проучить Олимбая, который вот уже неделю морочит мне голову, поучает, объясняет, как понимать Чехова. (Мне хорошо известно, что названная пьеса не включена в сборники, опубликованные ранее, что о ней не рассказывается в учебниках, она не входит в вузовскую программу, что ее упустили даже заядлые поклонники творчества писателя, она не переведена на узбекский язык.)

      Абзи поднялся, сел и пристально посмотрел на меня.

      – Итак… я хотел бы знать ваше мнение.

      Абзи погрустнел… Я ждал, что он скажет сейчас: «Э-ей, разве у него есть такое произведение?» Я, победоносно улыбнувшись, поднялся с кресла, открыл холодильник и взял минералку. Он продолжал пристально смотреть на меня:

      – Хотите? Холодненькая…

      Абзи достал из кармана сигарету и вышел на балкон. (Он много курит.) Затянулся. Мне стало немного не по себе. Когда он вернулся в комнату и сел на диван, я добил его:

      – Вообще-то Чехов вместо маленькой пьесы мог бы написать об этом рассказ. Действительно, это готовый рассказ, а не пьеса. Не понимаю, может, ему было лень писать рассказ и он использовал в пьесе готовый сюжет.

      Олим-абзи разразился громким хохотом и покачал головой.

      – Подождите, дорогой. Подождите! – он опять развел руки. – Во-первых, обратите внимание на сюжет этого произведения. Ему не нужны никакие переживания, тем более комментарии. Ненужные комментарии – как кусок в горле. Во-вторых, писатель тонко чувствует, что действительность становится более действенной, когда представлена в действии. Потому что это Чехов! Чехов – писатель, который мог грести в обеих лодках: и в прозе, и в драме. В-третьих, пьеса не одноактная.

      Я провалился с треском. Смотрю на Олима-абзи с удивлением. Одним глотком опустошаю бутылку с минеральной водой.

      – Он же сам писал, что одноактная, – абзи улыбается. Устраивается поудобнее на диване.

      – Ну и что? У меня к вам вопрос.

      – Давайте.

      – Где в этом произведении завязка?

      – Эпизод, когда в комнату мошенника входит соседка и этот негодяй представляется доктором.

      – Правильно. А когда наступает развязка?

      – На суде, который состоялся на следующий день.

      – Все. Все ясно. Значит, пьеса состоит из двух актов. Чехов оставил развязку на волю зрителя, списывая ситуацию на суде. А режиссер, который не понимает этого, ставит одноактную пьесу. Вот и все… Теперь спать. Завтра поговорим. Послезавтра пойдем на рынок. Купим Любе шубу.

      Сметливый человек владеет миром. Я еще раз признаю разумность моего соседа по комнате. Нет, он не просто на читанный, он из тех, о ком говорят: «В тихом омуте черти водятся».

      Мне долго не удается заснуть. Абзи же уже вовсю храпит. Ну ты и хитрый, татарин! Наверное, его спектакли очень крутые. Даст бог, поеду в Казань – обязательно посмотрю его спектакли…

      …Проснулся рано.

      – Олим-абзи, вставайте. Рассвело. Все уже проснулись. Даже младенцы. Что вы так много спите?

      – Пускай младенцы и просыпаются. У них есть родители. А я – сирота. Сироту сколько ни корми, он все голоден, – он отворачивается к стене и, накрыв голову одеялом, продолжает спать.

      Я стягиваю с него одеяло, сбрасываю его на пол. Он нехотя поднимается.

      Умывшись, роется в чемодане. Достав что-то, кладет на стол, потом опять в чемодан. Я не выдерживаю. Хочется побыстрее выйти на улицу, подняться по крутому склону в гору. Надеваю спортивку, открываю дверь.

      – Подождите три минуты за дверью. Я быстро выйду. Да, кстати, завтра спозаранок поедем на рынок? Купить Любе шубу, не забыли? – говорит абзи.

      – Помню, помню, – тороплюсь я в коридор.

      Небо хмурое. Всё в каком-то напряжении. В тишине раннего звенящего утра ощущается дрожь высоких гор, окруженных дымкой облаков. Я ждал абзи у ворот санатория, окруженного скалами, будто охраняющими наше спокойствие, подумывая, что такая погода вряд ли воодушевит абзи на прогулку. Так и получилось.

      – Ну что, сынок? Что-то сегодня погода невеселая, я вам скажу. Или вам хочется искупаться под дождем? – недовольно бурчал абзи.

      – Ничего, абзи, давайте побегаем…

      Мы стали подниматься по крутой дорожке, посыпанной красным гравием и обсаженной с обеих сторон высоченными стройными соснами.

      Бежим, абзи задыхается.

      – Любе купим шубу. Завтра пойдете со мной на рынок?

      – Пойду. Не разговаривайте. Трудно дышать.

      – Шуба, небось, дорого стоит?

      – …

      Абзи отстал. Я подзываю его, киваю головой. Где там… У абзи нет желания. Я, топчась на месте, жду, пока он догонит меня.