Детство. Александр Омельянюк

реликвию и теперь не помнил, где хранил её, во всяком случае, после войны её ещё не видел.

      – Ну и память у него?! Надо быть настороже! – пронеслось в мозгу испугавшегося кремлёвского гостя.

      Беседа началась с короткого разговора Сталина с Агаянцем, из которого Кочет с ужасом понял, что именно ему теперь предстоит частично заменить своего нового начальника на его прежнем посту в Париже.

      Иосиф Виссарионович пояснил своим гостям, что придаёт большое значение развитию и улучшению отношений СССР с Францией, помощи французским коммунистам для движения их страны по социалистическому пути и последующему её отрыву от бывших западных союзников.

      В то же время он предостерёг Молотова, что в компартии Франции силён дух оппортунизма и троцкизма, а у нас толком нет понимания их позиции – одна текущая информация и никакого анализа и прогноза, и что нам предстоит нелёгкая борьба с этим.

      Именно для этого теперь уже Петру Петровичу Кочету, имевшую мощную и всестороннюю теоретическую и идеологическую подготовку, уже секретарю-референту посольства СССР в Париже, поручалось установить теснейший контакт с руководством французской компартии, войти к нему в доверие и постараться понять всё изнутри. Для этого его второй ипостасью становилась параллельная работа собственным корреспондентом газеты «Известия Советов депутатов трудящихся СССР» в Париже.

      – «С Леонидом Фёдоровичем Ильичёвым этот вопрос согласован!» – подтвердил Агаянц, имея в виду главного редактора этой газеты.

      – Надо же?! Они всё уже сделали за моей спиной! Всё согласовали! Видимо всё за меня просчитали? Ну, что ж? Надо, так надо! Поработаю! – понял Пётр Петрович.

      В заключение И.В. Сталин непосредственно обратился к П.П. Кочету, одновременно прося передать свой персональный привет Жаку Дюкло.

      – «Разведка – это инструмент нашей внешней политики! Товарищ Кочет, мы надеемся на Вас!» – неожиданно в конце услышал Пётр Петрович заветное и так возбуждающее многих на подвиги.

      Коллеги возвращались в МИД в приподнятом настроении. Каждый был доволен по-своему и думал о своём.

      Глава 2

      Новоиспечённые (август 1947 – 1948 гг.)

      Пётр Петрович, конечно, думал о только что состоявшейся в Кремле встрече со Сталиным и о предстоящей ему новой и интересной работе в Париже.

      – Надо же? Какая у Сталина память! А ведь, сколько перед ним проходит людей, лиц, бесед и проблем?! Даже за день!? Уму непостижимо! – всё ещё восторгался он.

      – А, с другой стороны, я ведь тоже всё помню: и лица, и разговоры, и дела, и обстоятельства! Даже что было вокруг! Значит у меня память не хуже!? – теперь радовался он.

      Возвратившись в МИД, Кочет был вызван к Агаянцу, который провёл с ним длительную беседу, больше похожую на инструктаж, после которой Петру Петровичу стала понятна его миссия в Париже и задачи, поставленные ему руководством Комитета Информации.

      Затем старший помощник министра Борис Фёдорович Подцероб вручил Петру Петровичу Кочету официальное письменное