Смертельный поцелуй. Анна Дубчак

хочешь знать, твои чувства меня интересуют меньше всего. Куда интереснее было бы узнать, какие чувства двигали убийцей, когда он душил этих несчастных, а потом отрезал им руки… Ведь ты-то, скорее всего, считаешь, что это просто больной человек?

      – Разумеется. Какой нормальный станет вытворять такое?

      – Мы же ничего не знаем об этой семье… Я и пришла, собственно, затем, чтобы ты мне рассказал что-нибудь о муже Анжелики. Сапрыкин был у них? Или Арнольд?

      – Представь себе – вполне благополучная семья. Отец, оказывается, тот самый Илья Бартоломей, который руководит фирмой «Царь».

      – «Царь»? Это та, что занимается продажей царицынских колбас? Это и есть ее директор? Правда, фамилию Бартоломей я слышу впервые… Ну и что Илья?…

      – Илья Владимирович. Как что? Я думаю, что он до сих пор находится в состоянии шока. Представь: жена и любимая дочь! Кроме них, у него – никого…

      – Он сейчас здесь?

      – Уже нет, его отпустили домой. В таком состоянии с ним разговаривать бесполезно. Он плачет и говорит, что ничего не понимает.

      – Знаешь, о чем я тебя давно хотела спросить? – Наталия уже взялась за ручку двери. – Почему ты здесь, в этих стенах, такой чужой и невыносимый? Неужели кресло, в котором ты сидишь, так действует на твою центральную нервную систему? Ведь ты же не такой, Игорь… Я как-то, помнится, предупреждала тебя о том, что никому не позволю разговаривать со мной в таком тоне… Ты же прекрасно знаешь, что, раз я к тебе пришла, это не из любопытства… Я работаю на вас, на вашу команду, а с вашей… вернее, с твоей стороны испытываю лишь холод и насмешки. И сколько же это будет продолжаться?

      Он посмотрел на нее в упор и крепко сцепил побелевшие тонкие пальцы.

      – Я не понимаю, о чем ты… Ну пришла – я тебе сказал, что и как…

      – Ты? Сказал? Да я из тебя все это клещами вытягивала, да и то ничего толком не вытянула. Это бесчестно по отношению ко мне. Я не могу тебе объяснить, как устроена моя голова, которая выдает на-гора такие странные видения, в которых я и сама-то разбираюсь с трудом, но одно я знаю точно: мне нужен ряд ассоциаций, который работал бы на эту тему. А без каких-то начальных сведений мне объяснить возникающие в моем мозгу картинки довольно сложно… Я не понимаю, почему ты отфутболиваешь меня каждый раз, как только я прихожу сюда?

      – Тебе все это показалось… – Логинов хотел улыбнуться и как-то смягчить гнев Наталии, но на его лице возникла лишь вымученная ухмылка, которую ну никак нельзя было назвать улыбкой.

      – Знаешь что? – вдруг приняла решение Наталия. – Я объявляю тебе бойкот. Мне надоело, что у тебя по сто раз на день меняется настроение. Если тебе так неприятно видеть меня здесь, в прокуратуре, то и мне тоже противно видеть тебя в своем доме… Ты все понял? Мне надоело! – И она с силой захлопнула за собой дверь.

      У Романова заметно покраснел нос. Все-таки ежедневные возлияния давали о себе знать. Но в целом он выглядел бодрым и даже веселым, что никак не соответствовало тому месту, в котором он работал. Создавалось