Некроманты (сборник). Ник Перумов

не так уж плохо.

      Вестибюль был и впрямь просторный, но – ни паутины, ни пыли, ни рассохшегося паркета. Да и мебель отнюдь не казалась древней или обшарпанной. Под ногами у меня оказался пушистый ковёр, стены покрашены светлым, картины висят – но с цветами или полями, тоже светлые и совсем не страшные.

      Тётя Аглая ждала меня у круглого столика в середине, где в вазе стояли полевые цветы.

      Она по-прежнему была высока и стройна, хоть и очень бледна. Платье скромное и серое, мама б сказала, что такое только горничные носят.

      – Тёмочка… – сказала тётя, протягивая руки. – Как же ты вырос, дорогой мой…

      Она не улыбнулась. И голос её звучал очень, очень грустно.

      Терпеть не могу, когда меня величают «Тёмочкой». Но сейчас ерепениться по этому поводу явно не стоило.

      – Тётушка… Что случилось? – вырвалось у меня вместо приветствия.

      – Ах, не обращай внимания, мой дорогой. С тех пор, как скончался дядя Андрей, я… что-то никак не отойду. Не волнуйся, Тёмочка, тебя это никак не касается. – Она попыталась улыбнуться, но губы у неё только судорожно дёрнулись.

      – Проголодался, наверное, с дороги? Стёша уже всего напекла-наварила. Ты ведь по-прежнему любишь булочки с вареньем?

      Булочки с вареньем – клубничным – были превосходны, пальчики оближешь. Я съел пять. Или шесть. А, может, и семь. Кто ж их считает, такие вкусные!

      За обедом тётя расспрашивала про гимназию, про приятелей из моего класса, про сестричек, про маму с папой – всё, как положено; но при этом мысли её, как написали бы в «Роковом путешествии Джона Мильтона», «витали где-то в далёких странах».

      – Тётя, а другие ребята тут есть? По соседству? Иван сказал – только на других улицах…

      – Ребята? Другие? – отчего-то смутилась тётя. – Боюсь, Тёмочка, дорогой, что у нас тут никого и не осталось…

      – А… куда ж они делись? – спросил я, пытаясь скрыть разочарование.

      – Ах, друг ты мой любезный, кто ж знает? Кто-то уехал, кто-то… в общем, не осталось. Одни старики, дорогой. Одни старики, но и они по домам сидят, бока греют…

      Ну вот. Мало того, что меня не взяли на море, так теперь тут ещё и играть не с кем!

      – А вы, тётя, так одни тут и живёте?

      – Ну, как одна? Стёша вот, ещё Иван. Так втроём и кукуем. А теперь и ты с нами поскучаешь.

      Вот уж точно, подумал я. Скучать, похоже, придётся во всю ивановскую.

      Устроили меня на втором этаже. Комната как комната, и даже сам великий сыщик Эркюль Пуаро не сыскал бы тут ничего подозрительного. Стол у окна, кровать с балдахином от комаров, комод, шкап. Умывальник, книжные полки. Я бегло просмотрел корешки – но там стояла одна скукотища. Я согласился б и на читаного-перечитаного Станюковича или Джека Лондона, но не сыскалось и их.

      Тётя пришла пожелать мне спокойной ночи. Сказала, что Стёша спит прямо за стенкой, а Иван – напротив, так что бояться мне нечего.

      – Я и не боюсь,