Доброволец. Запах грядущей войны. Сергей Бутко

содраны от пеньковой снасти, голова, словно у совы, поворачивалась туда-сюда… Наконец-то палуба. Ах, вам смешно, господин Лермонтов?! Обдумываете новое предложение «ложиться на дрейф под разными парусами, брать пеленги и делать обсервации»?! Ну, была б моя воля, я б!..

      К судовым орудиям идете? Это замечательно, что на корабельную артиллерию переключились. Вот бы сюда Сашу Герасимова с его трехдюймовыми пушками с поршневым и клиновым затвором, сорокалинейкой, шестидюймовой гаубицей, снарядами. Пусть посмотрит, из чего стреляли его морские предшественники шестьдесят с лишним лет назад. Забегая вперед, скажу, что буквально на второй день плавания, когда на пару часиков установилась хорошая погода, как раз специально для Лермонтова и Гончарова (его наш гусар тоже силком притащил) с позволения вышестоящего начальства капитаном было решено провести небольшое «учение», иначе демонстрацию с показательным выстрелом. Началось оно с команды:

      «– К смотру! Бань!»

      И вот уже бойкий молодой канонир выныривает из порта к дулу орудия, а двое других расправляют тали толщиной с человеческую руку. С орудия снимается пробка, пыжовник[22] начинает ходить по внутренним стенкам ствола пушки, канониры строго следят, нет ли узла от старого заряда. Дальше работают банником[23], очищая канал от нагара, кладут картуз[24] (обязательно узлом вверх), забивают пыжи[25] и посылают их до козны. Снова пыж. И это еще не все. Канонир пробивает картуз и из специального рога насыпает порох в запал, закидывает чугунное ядро. Теперь осталось лишь ломами и ганшпугами[26]навести пушку на воображаемую мишень.

      Все это действо опять же сопровождается командами:

      «– Картуз-порох в дуло! Прибойником![27] Пыж! Ядро! Цель! Пли!»

      Пушка резко рявкнула, окутавшись дымом, отбежала с лафетом назад, но тали свое дело знают – держат.

      Все. Стрельбы больше не будет, а если бы продолжилась, то канонир прибойником снимал бы нагар, совал кусок пушечного сала в раскаленный ствол после каждого выстрела, а его товарищи с механической точностью снова торопливо повторяли бы заученные движения. Но сейчас они принялись чистить пушку горячей водой, мылом, ветошью, веретенным маслом для того, чтобы отсрочить смерть орудия от внутренней болезни – «пушечной чахотки»[28].

      Заинтересовал еще Лермонтова корабельный телеграф (с помощью флагов суда пока еще общаются), изобретенный когда-то капитан-лейтенантом Александром Бутаковым. Состоит из ящика с четырнадцатью шкивами и привязанными к ним флагами. Благодаря такой конструкции любой нужный сигнал быстро поднимается на бизань-рею, и суда могут обмениваться информацией в пределах видимости подзорной трубы, пользуясь специальным «морским телеграфным словарем», составленным тем же Бутаковым. Кстати, не только днем можно «поговорить», но и ночью, привязав к флагам факелы. Ну а если совсем уж ничего не будет видно, тогда есть система сигналов

22

Пыжовник – специальное приспособление, служащее для вынимания из орудия остатков армяка, пыжей и картуза.

23

Банник – деревянная щетка на древке, предназначенная для очистки канала орудия от порохового нагара.

24

Картуз – мешок с зарядом пороха для стрельбы из пушки.

25

Пыж – пробка, отделяющая порох от дроби, пули или ядра. Также забивает (предотвращает высыпание пороха) и фиксирует заряд.

26

Ганшпуг (аншпуг) – палка, спица, всякий деревянный или железный рычаг на судне.

27

Прибойник – древко с цилиндрическим утолщением на конце с кожаным или резиновым наконечником (клоцем). Служило для досылки до места снарядов в орудие ручной зарядки.

28

От давления газов на стенки ствола пушки ее камора увеличивалась, выкрашивалась, изъедалась изнутри, что сказывалось на скорости снаряда и меткости стрельбы.