Московит. Игра на выживание. Антон Скрипец

в польской форме. Или как у них там эти душегрейки назывались?

      «Жупаны», – тут же выдала ответ линза.

      Над головой густым басом прогудела арбалетная стрела. Денис даже не стал нагибаться. Он так и не шелохнулся с места, со скучающим видом наблюдая за боем, не имеющим к нему никакого касания. Твердо был убежден, что ему одному был гарантирован иммунитет от гибели в развернувшейся вокруг сече. Разве что излишняя ее натуральность постепенно начинала докучать. Все-таки любой аттракцион должен развлекать, а не отталкивать. В людской смерти и в реальной-то жизни нет ничего веселого, так за каким лешим в таких подробностях живописать ее еще и здесь?

      Словно выражая полную солидарность с мнением единственного живого организма, попавшего в нарисованное полотно, с очень натуралистичным вскриком скатился в придорожную траву раненый московский верховой. Из тех двоих, что промчались недавно мимо Дениса. Из ноги его торчала стрела, и, судя по тому, что попала она куда-то в область паха, а светло-синие шаровары воина теперь интенсивно заливала темная кровь, ему, скорее всего, перебили артерию. Несмотря на это, он, затравленно озираясь по сторонам и не выпуская из кулака рукоять сабли, постарался отползти в сторону, под накренившийся над дорогой плетень. Где, скорее всего, и должен был сделать последний вздох. С такой кровопотерей оставалось ему совсем недолго. Его напарник уже рубился с двумя выскочившими из палисадника копейщиками. Его лошадь, привыкшая, видать, к таким раскладам, ржала, недовольно взбрыкивала и время от времени старалась достать нападавших копытами. Всадник размахивал мечом, пару раз срубив ветви черемухи, растопырившей их прямо над головой. В пылу рубки он того и не заметил. Зря. Как следует размахнувшись, да еще и молодецки привстав на стременах, он особенно остервенело махнул клинком, но тот вдруг предательски врубился в толстый сук. Секундного замешательства вполне хватило на то, чтобы поляки воткнули ему под ребра свои рогатины, сдернули с седла и, хрипящего, швырнули в куст смородины. Где он еще какое-то время орал и трещал сломанными ветвями.

      Узкая деревенская улица наполнилась невиданными для себя прежде звуками: криком, звоном железа, ржанием коней и свистом стрел. Одна из них, выпущенная узкоглазым всадником в халате, бросила бегущего к повозке типа в желтых сапогах на хлипкую калитку. Кожаные петли, на которых болтался притвор штакетника, вес резко навалившегося на них тела, что интересно, выдержали. Не сдюжили трухлявые доски – треснули и поглотили увешанное оружием тело с торчащей из шеи оперенной рейкой. Еще пара стрел пролетела совсем рядом с Денисом, обдав, чего греха таить, довольно жутким сквознячком. Понимать-то он понимал, что это резкое дуновение не настоящее, а бес пойми как спроектированное компьютерной программой, но жуть окатила самая настоящая. Потому, чтобы не отвлекаться на нелогичное в данных обстоятельствах чувство самосохранения, он закрыл глаза, задрал лицо к небу и приготовился вынырнуть в нормальную реальность. И совсем