Московит. Игра на выживание. Антон Скрипец

криком, рухнуть на землю, как замерший посреди дороги голодранец уже уворачивался от замаха копья с длиннющим, как короткий меч, навершием. Уклонившись еще пару раз, он понял, что поляк старается подрубить ему ноги. Как, собственно, и было приказано. Еще один зашел сбоку, совершенно очевидно примеряясь садануть узким клювом топора куда-то в область ключицы. Денис дождался, когда он решится-таки обрушить свою кирку на предполагаемую жертву, и в последний момент, уходя с линии атаки, перекатился через голову. Топор с треском перерубил древко пики. Пользуясь замешательством копьеносца, «геймер» двинул ему кулаком в висок. Не дожидаясь, пока тот встретится с поверхностью земли, успел выхватить из ножен на поясе кинжал с деревянной рукоятью. Не особенно удобный, и уж конечно, не рассчитанный на то, чтобы отражать им молодецкие замахи топором. Благо шпаргалка в глазу работала прекрасно. Каждое движение противника она читала и предугадывала. Если, конечно, долю секунды можно включить в определение «заранее». Но Денис успевал. Пару раз этот мясник едва не оставил его без ноги.

      Но в тот момент, когда Денис додумался, что проще всего в этой ситуации самому себе полоснуть по горлу и отправиться наконец домой, в глаза ему брызнула широкая струя крови. От неожиданности он отбросил нож и принялся утирать лицо рукавом рубахи. А когда стер с век жирные горячие капли, едва удержал содержимое желудка на полпути к горлу: «дровосек» стал короче на голову. Развороченное месиво на месте шеи еще жило и пульсировало, когда не терпящий возражений удар ноги требовательно пихнул обезглавленное тело на землю. А на его месте с окровавленной саблей в стиснутом кулаке возникла боевая нянька. С довольно странным, конечно, взглядом на педагогику и достаточно недоброжелательным взглядом на спасенного незнакомца.

      – Хочешь жить – за мной.

      И тут же развернувшись, фурия припустила к плетню, за которым не так давно укрыла свою подопечную. Исход баталии ее, судя по всему, волновал не особенно. Как, собственно, и мнение Дениса.

      А он вовсе не хотел жить!

      В том, разумеется, понимании, которое она вкладывала в свои слова. Можно было, конечно, хватануть любой из богатого выбора раскиданных вокруг предметов холодного оружия и организовать максимально урезанную по времени церемонию харакири. Но боров с заплывшими глазками и щеткой вислых усов уже перезарядил пистолет своему напыщенному командиру, а с другой стороны улицы с топотом и диким гиканьем приближался отряд вражеских конников.

      – Живым! Живым брать! – снова завопил кривобровый шакал.

      Мгновенно захотелось сломать ему пару костей. Желательно – на лице. Но позволить благодаря такому душевному порыву переломать ноги себе и продлить тем самым на максимально неизвестный срок мытарства по цифровым полигонам Денис, понятное дело, не собирался. Тем более что точно знал: это сатанинское развлечение, названное каким-то психом игрой, боль дублировала с наиболее поразительной идентичностью. Пожалуй, лучше всего остального, что воспроизводила