Нелегал из Кенигсберга. Николай Черкашин

часто приходилось отлучаться, чтобы посмотреть-прикупить товар в маленьких прусских городках вроде Фридлянда, Тильзита или Пиллау. Поискам антикварного товара он посвящал большую часть своего времени. Но от этого доходность магазинчика вовсе не страдала. Ведь главный источник финансов находился в Москве.

      Профессия коммерсанта-антиквара – одно из лучших прикрытий для разведчика-нелегала и для тех, порой немалых, сумм, которые нужны для его работы. Не вызывая ни у кого особых подозрений, Лунь в этом качестве мог в любой момент покинуть свой магазин и двигаться в любом нужном ему направлении – даже выезжать за границу, встречаться с любыми людьми, ибо каждый из них мог бы быть коллекционером, любителем старины или комитентом, лицом, отдающим в торг свои семейные ли, благоприобретенные ли раритеты. Лунь и сам был по складу души коллекционером, ценителем немецко-швейцарских художников-символистов конца прошлого да и нынешнего века: Арнольда Бёклина, Фреда Келлера, Германа Рюдисюли… С последним – живым классиком германского символизма – Лунь был знаком лично и дважды приезжал к нему в Мюнхен, чтобы прикупить у него этюды и кое-что из не самых дорогих полотен. Помимо коммерческих и разведывательных интересов у Луня был и свой личный резон. Он давно уже собирал материал для искусствоведческой работы «Мир Арнольда Бёклина» – о влиянии немецких художников-символистов на их российских коллег-«мирискусников», и в частности на Чюрлениса, Бакста, Сомова… Он даже собирался в отдаленном будущем, когда распрощается со своей службой, защитить диссертацию в ленинградской Академии живописи. Разведка разведкой, но ars longa, vita brevis…

      Однажды в антикварную лавку Луня зашел некий кенигсбергский коллекционер и попросил найти эксперта для подтверждения подлинности рукописи «Рубоко Шо». Это были эротические танку, написанные неким загадочным японским вельможей в раннем Средневековье. Они оказались очень удобными для тренировки памяти, и Лунь выучивал каждый день по одному трехстишию.

      Отбросив кимоно, уселась ты в ладью,

      От берега шестом я оттолкнулся,

      Уплыл к далеким островам Пяти Озер.

      Господин Шведер не раз наведывался в университет, но, к сожалению, подобного эксперта найти не удалось…

      Даже самая бдительная «наружка» не смогла бы найти в образе жизни супругов Шведер что-либо подозрительное.

      Каждое утро глава семьи уходил в Ботанический сад делать пробежки, а заодно подкармливать белок и птиц. Потом возвращался в лавку, завтракал, а кофе пил в подвальной подсобке, бывшем книжном чулане, где у него стоял рабочий стол. Именно за ним он и писал свои донесения. Именно там принимал своих постоянных клиентов-«покупателей», в число которых входили только самые доверенные лица, поставщики информации о военных объектах Кёнигсберга и жизни вермахта.

      Нижний кабинет господина антиквара – так называл Лунь книжный чулан, (наверху был еще один) – украшала большая