Ночной охотник. Виктория Лукьянова

ивающие полушария, от которых собственные полушария выше шеи заплыли в дымке желания. Тогда он сам себе казался юнцом, зеленым и неопытным, который впервые встретил женщину. Настоящую женщину. Из той категории, которая существует, но обычно недоступна простым смертным. Вот только Дэймон не был простым парнем, и уж тем более несчастным смертным…

      Тогда он еще не понимал, как был прав в своих предположениях. Но в тот момент, когда он наблюдал за алым шелком, скользящим по удивительным изгибам, не думал, а капал слюной, нервно крутил в ладони бокал с потеплевшим шампанским и мысленно трахал, как щенок, ее длинную изящную ножку.

      Она ступала плавно, словно не шла, а парила. Легкая, воздушная, неземная. Он никак не мог определиться со своим скудным запасом эпитетов в адрес самой красивой женщины, когда за рукав дернула Стефания.

      – Эй, ты чего застыл? – проскулила она, сбивая весь настрой. Дэймон только что перешел к разглядыванию высокой и упругой груди второго размера. Идеального размера – как раз под его ладони.

      – Отвали, Фанни, – отмахнулся от напыщенной дуры, которая продолжала теребить рукав смокинга.

      Черт! Кто вообще придумал такую одежду? Он чувствовал себя клоуном, которого заставили вырядиться в дорогое тряпье и кивать башкой, когда его представляли очередным толстосумам. Впрочем, к таковым относилась и семья Дэймона. Так что ему пришлось улыбаться и исполнять уготованную родней роль.

      – Да ладно тебе, – проворчала девушка, заправляя белокурую прядь за ухо, в мочке которого сияла серьга с огромным бриллиантом. Слишком вульгарно даже для Стефании.

      Дэймон перевел взгляд с ее пальцев, которыми она то и дело поправляла кудри, на пухлые алые губы. Нет, сегодня она превзошла саму себя. Настолько дешево выглядеть с учетом стоимости всех украшений, было высшей степенью абсурда.

      Впрочем, он тоже не вписывался в здешнюю компанию. Вернувшись буквально накануне после полугодового путешествия по островам в Карибском море, Дэймон выглядел как оборванец, попавший на праздник жизни по ошибке. Его волосы, чуть вьющиеся от природы, отросли слишком сильно, но на услуги салонов не хватило времени. Да и не торопился он расставаться с косматой шевелюрой, к которой за месяцы странствий привык. То же самое было с растительностью на лице. Кажется, Дэймон вовсе отвык от благ человечества. Кожа, обветренная, загорелая от морского солнца, требовала ухода, на который он с удовольствием забил.

      – Тебе пора сменить стилиста, – отозвался Дэймон, пригубив шампанское.

      Дерьмовый вкус. Слишком правильный, что ли… Нежный и бабский. Там, куда его таскала судьба в  последнее время, он пил дикое пойло и чудом не сдох от желудочно-кишечных расстройств. Хотя… Нет, сейчас не место и не время припоминать тот случай.

      Стефания громко хмыкнула и оглядела Дэймона с ног до головы, подмечая, как сильно он изменился. О чем она, конечно же, успела сообщить и не давала забыть, повторяя раз за разом, как только они пересекались на этом чертовом банкете.

      – А тебе пора перестать на меня ворчать, – парировала девушка, прикусив нижнюю губу. Разомкнула зубки, провела острым кончиком розового язычка, оставляя влажную дорожку на губах, и усмехнулась – томно и сладко.

      И когда-то это производило на Дэймона эффект! Сейчас же он хотел отвернуться и отыскать свою нимфу. Но она куда-то исчезла, и ее алый шелк оставался лишь ярким пятном в памяти. Мужчина интуитивно побрел по залу, прогуливаясь с единственной целью – отыскать ее. Фанни увязалась и что-то бормотала на ухо. Кажется, предлагала заглянуть в гости и посмотреть на ее новую татуировку, которую она сделала там, где отец или мать не заметят. А вот он мог. Потому что был одним из тех счастливчиков, перед кем Стефания раскидывала свои длинные ножки с белоснежной кожей и позволяла любоваться на алые губы. Вторые губы. Впрочем, что верхние, что нижние были ладненькими и стоили внимания. Дэймон был уверен, что за время их разлуки там мало что поменялось. Разве что добавилась татуировка.

      – Мать меня в могилу сведёт, – ворчала Фанни, оглядываясь по сторонам. – Раз сюда нельзя с животными, то она решила, что я могу сойти за ее ручную собачонку. Осталось только тявкать на всех подряд и мочиться от переизбытка чувств.

      На мгновение на мужском лице застыло недоумение, но как только слова дошли туда, где им положено быть обработанными, Дэймон рассмеялся в голос, получая в ответ от девушки ворчливое возмущение.

      – Она без своего мохнатого чудовища жить не может!

      Стефания говорила о любимом питомце ее матери – белоснежном пуделе Герби. Песик был действительно милым и даже каким-то зефирным, если бы не одно «но», о котором девушка поторопилась напомнить, вызывая в нем жгучее желание наплевать на этикет и разразиться гоготом на весь зал.

      – Это чудовище нагадило мне в туфли! Представляешь? Просыпаюсь я как-то утром. Вижу – в гардеробную дверь открыта. А там Герби резвится с моей сумочкой. И ладно бы, плевать на сумку. Не нравилась она мне никогда. Но напрудить в туфли за пять тысяч баксов… Ох, Дэймон, я отправлю эту псину на консервы!

      – Мать отправит тебя следом. – Подмигнул