Медальон Эрсидаха. Вера Владимировна Поляруш

блокнот, поискала глазами, куда его можно спрятать и ничего не нашла лучше, чем поставить на прежнее место.

      Ночной воздух заполнял комнату. Она почувствовала, как дует из дыры в окне, взяла плед с кровати и стала думать, как лучше его приладить к оконной раме.

      Но тут ее нога наступила на осколок, и Вероника чуть не растянулась на полу. «Нужно убрать до прихода следователя», – подумала она и, бросив плед снова на кровать, направилась на кухню за веником.

      По пути она заглянула в комнату Марии Константиновны, та мирно спала под действием феназепама. Даже брошенный в окно камень не смог разбудить старушку.

      Вероника вернулась с веником и совком и стала сметать стекло в угол комнаты. Камень она трогать не стала, вспомнив из детективного сериала, что на нем могут быть отпечатки пальцев.

      Она уже почти закончила уборку, когда кто-то навалился сзади и прижал к лицу тряпку. Вероника попыталась задержать дыхание, но через несколько секунд хлороформ сделал свое дело, и она отключилась.

      Глава 6

      …Было душно и липко, и еще слабость навалилась на все тело, и оно стало тягучим, бесформенным, чужим. Он чувствовал, что еще несколько мгновений и вовсе перестанет что-либо ощущать, чувствовать, а может быть даже дышать, потому что даже дышать становилось тяжело и ненужно. Труба, через которую он пытался протиснуть свою плоть, когда-то называвшуюся Старком, становилась все уже, и впереди не было просвета, хотя внутренний голос все время твердил, что там должен быть выход, нужно только еще одно усилие, еще один рывок. Но именно на этот рывок не было ни сил, ни воли. «Сила есть, воля есть, силы воли нет», – вдруг вспомнилось где-то услышанное, и этот простейший мотивчик человечьего разума вдруг привел его в отличное расположение духа. Он подтянул к подбородку коленки, представил себя круглым и обтекаемым, именно таким, чтобы можно было без всяких усилий катиться до самого просвета, или хотя бы лучика, малейшего сигнала, оповестившего, что все уже кончено, и можно начинать сначала.

      Когда он вывалился на лужайку возле многоэтажки, первыми его заметили дети, игравшие в песочнице.

      – Смотри, какой хорошенький, – направилась к нему девочка лет четырех, отряхнув сарафанчик от песка.

      – Ага, пушистенький, вот бы взять его домой, – поддержала ее подружка.

      – Так вам и разрешат, – хмыкнул мальчик постарше. Он продолжал вываливать песочные куличи из маленького ведерка. Занятие бесполезное уже потому, что он тут же их разваливал ударом кулачка.

      «Тоже мне, масон хренов», – подумал Старк, и попытался подобраться поближе к девочке. Но она и сама уже была рядом, схватила его на руки и нежно замурлыкала над его ухом какие-то слова-сиропчики.

      – Какая нежная шерстка, и глазки голубенькие… Мама, мама, смотри, кого я нашла, – побежала она к лавочке, на которой сидели две девицы и оживленно что-то обсуждали.

      – Брось сейчас же! Вдруг он блохастый! – заорала одна из дамочек.

      «Сама ты стерва прокуренная, да к тебе детей подпускать нельзя, дура крашеная», –