Последнее, что он сказал мне. Лора Дейв

знаю, – отвечает она. – Я не понимаю, что происходит…

      И тут я замечаю сумку – совсем не ту, с которой она пошла на тренировку. Это большая черная спортивная сумка, и Бейли держит ее на коленях бережно, словно ребенка.

      – Что там? – спрашиваю я.

      – Посмотри.

      Она говорит это таким тоном, что смотреть не хочется. Впрочем, выбора у меня нет. Бейли швыряет сумку мне на колени.

      – Ну же, Ханна, открой!

      Я расстегиваю молнию, и из сумки сыпятся деньги – сотни стодолларовых купюр, свернутых рулетиком и перевязанных бечевкой. Сколько же их тут?

      – Бейли, – шепчу я, – где ты их взяла?

      – Папа оставил в моем шкафчике, – отвечает она.

      Я смотрю на нее в недоумении, и сердце пускается в галоп.

      – С чего ты решила, что это он?

      Бейли достает из кармана записку и бросает мне.

      – Догадайся с трех раз!

      Я беру записку – желтый лист бумаги в линеечку, как и моя. Вторая записка от Оуэна за день. Крупными буквами написано «Бейли» и дважды подчеркнуто.

      Бейли!

      Я ничего не могу тебе объяснить, прости. Ты знаешь самое главное и обо мне, и о себе. Прошу, помни об этом!

      Помоги Ханне. Делай, как она говорит. Она тебя любит. Мы оба тебя любим.

      Ты – моя жизнь!

      Папа

      Я смотрю на записку, и буквы расплываются. Могу представить, что произошло перед встречей Оуэна с двенадцатилетней футболисткой в щитках. Оуэн мчится по школьным коридорам, подбегает к шкафчикам… Он хотел передать сумку дочери, пока есть такая возможность.

      В груди печет, становится нечем дышать.

      В критических ситуациях я обычно не теряю присутствия духа. Можно сказать, к этому меня подготовило мое детство. Всего два раза в жизни я чувствовала себя как сейчас: в тот день, когда поняла, что мама не вернется, и в тот день, когда умер дедушка. Словно внутренности рвутся наружу. И я понимаю, что сейчас заблюю всю машину…

      Так и происходит.

      Мы подъезжаем к нашему парковочному месту на пристани. Всю дорогу окна в машине были открыты, и на всякий случай я держу у губ салфетку.

      – Тебя еще тошнит? – спрашивает Бейли.

      Я качаю головой, пытаясь убедить и себя, и Бейли.

      – Я в норме.

      – У меня есть то, что тебе поможет. – Девочка вынимает из кармана косяк и протягивает мне.

      – Где взяла?!

      – В Калифорнии травка легальна, – заявляет Бейли.

      По-вашему, это ответ на мой вопрос? Разве в шестнадцать лет можно курить травку?

      Наверное, просто не хочет отвечать. И тут мне приходит в голову, что косяк ей дал Бобби.

      Если не вдаваться в детали, Бобби – бойфренд Бейли. Он учится в выпускном классе и вроде бы хороший парень, даже отличник: собирается поступать в Чикагский университет, возглавляет Совет учеников школы, не красит волосы в лиловый цвет.