Память. Часть 3. Людмила Евгеньевна Кулагина

«готовый к бою», Семён, как кот, мягко приподнялся на руках и переместился туда, где недавно были его пальцы. Прижался, вдавливаясь в мягкое и податливое женское тело всё сильнее, подождал, пока напряжение слегка ослабло, приготовился войти, находясь в состоянии почти наркотического опьянения от навалившегося внезапно счастья, уткнулся носом в шею женщины и вдруг ……отпрянул, втягивая воздух. Запах! Запах был чужой!

      Семён, преодолевая ещё не ушедшее желание, открыл глаза. Встретившись с незнакомым взглядом, Семён в ужасе вскочил с кровати. Он скользнул взглядом по обнажённому телу, по смятой постели, по ядовито-красным шторам и маленькому окну. Его распирало изнутри. Казалось, сейчас что-то взорвётся. Но это было не сексуальное желание. Волнение спровоцировало желудок. Он увидел чашу, стоящую на тумбе, подбежал к ней. Его стошнило. И как только он пытался вспомнить, что было прошедшей ночью, спазмы настигали его снова и снова. Вспомнить не мог, как ни старался. Но воображение дорисовало то, что не в состоянии была сделать память – восстановить события, предшествовавшие этому, жуткому для него, пробуждению.

      Когда его отпустило, и он, наконец, выпрямился и оглянулся, женщины в кровати уже не было. Семён растерянно осматривал комнату, скудно освещённую неярким утренним светом, лениво пробивавшимся сквозь плотные портьеры. В углу в кресле сидела, скрестив руки и положив ногу на ногу, строгая девушка с аккуратно прибранными волосами, в сером длинном платье, застегнутом на множество маленьких мелких пуговичек, поблёскивавших в тоненьком лучике солнца, осторожно проникшего сквозь щель в шторах. Семён поздоровался.

      Девушка с усмешкой кивнула.

      – А где…..? – Семён не нашёл слов. Просто кивком головы указал на кровать.

      – Кто? – молодая женщина явно подсмеивалась над ним.

      – В чём дело!? Кто вы такая? – Семён не терпел, когда над ним смеялись, если не смешил намеренно. А сейчас ему было не до смеха. После взгляда на кровать его снова начало мутить.

      – Куда это убрать? – задыхаясь от приступа тошноты спросил парень.

      Незнакомка, сдерживая улыбку, молча показала пальцем на дверь. Семён распахнул дверь, схватил таз, вышел, дверь за ним захлопнулась. Дальше начинался коридор. Из соседней комнаты вышел пожилой мужчина в костюме и головном уборе, похожем на горшок для рассады. Остановился, с недоумением глядя на Семёна, прикрытого лишь тазиком. Сзади раздалось хихиканье. Шлинчак оглянулся. Две девушки, стоявшие в коридоре, без стесненья, даже с интересом, разглядывали его и шёпотом обсуждали. Семён, наконец, понял, что он стоит голый с дурно пахнущим тазиком в коридоре какого-то незнакомого дома. Спасение извне не предвиделось. Тошнота сама по себе прошла. Постепенно возвращалось самообладание, а с ним и чувство юмора, которое сопровождало Семена всю жизнь, и помогало справится с самыми безнадежными ситуациями.

      – Дамы! – Семён повернулся к девушкам, так как перспектива разговаривать в голом виде с мужчиной его не привлекала.

      Девушки дружно засмеялись. Но ни отсутствие одежды, ни тазик, их, похоже, не смущали.

      – Не будете ли вы так любезны проводить меня до туалета, – галантно, на сколько это было возможно в его ситуации, сказал Семён.

      Женщины, продолжая смеяться, ответили что-то на незнакомом Семёну языке и поманили парня за собой. Шлинчак ничего не понял, но пошёл. Других вариантов у него не было.

      Девушки привели его в тесную, плохо освещённую комнатёнку, вероятно кладовку. Одна из них забрала у него тазик. Другая подвела к стоящему в углу большому чану и жестом предложила забраться внутрь. Шлинчак подчинился. Девушка протянула ему кусок мыла и стала поливать его водой из кувшина. Это было лучшее, из всего, что могло с ним случиться в этот момент. Прохладная вода не только смыла следы недавних проблем с тела, но освежила ум. Другая женщина принесла полотенце и аккуратно, как ребёнка, укутала им парня. Семён пытался понять, кто эти девушки. Но их манеры, внешность, язык, были непонятны и незнакомы ему. Завёрнутого в полотенце Семёна они отвели обратно, к той комнате, из которой он вышел. Постучали. Услышали разрешение войти и, втолкнув внутрь Семёна, захлопнули за ним дверь.

      Девушка в сером платье всё ещё сидела в кресле. Перед ней на столике стояла чашка кофе. Луч света переместился, и теперь можно было бы рассмотреть её лицо, но она курила, и клубы дыма, пронизанные солнцем, парили перед ней, создавая плотную завесу. Аромат кофе, перебиваемый запахом табака, дошёл до Семёна, и пустой желудок сжался в комок, напоминая хозяину о своём существовании. Женщина, увидела его взгляд, брошенный на чашку кофе и ватрушку, лежащую рядом, поняла его проблему, но проигнорировала её, продолжая молча разглядывать запелёнатого парня, неловко топчущегося посреди комнаты.

      Шлинчак попытался найти свою одежду. Не увидел её. Разозлился, сбросил мешавшее ему полотенце, начал расшвыривать валявшиеся повсюду одеяла и подушки. Безрезультатно. Угрожающе вперился взглядом в невозмутимо молчащую женщину:

      – Где? – односложно выкрикнул он.

      Она спокойно затянулась, медленно вытащила изо рта причудливую трубку, молча показала пальцем на дверь.

      – Ну