Перегруженный ковчег. Гончие Бафута. Зоопарк в моем багаже. Джеральд Даррелл

(крутые яйца, мелко нарубленное вареное мясо, сушеные фрукты и т. д.), Джон по нескольку раз в день обходил все клетки, имея при себе банки, наполненные кузнечиками и личинками ос. С помощью специальных щипчиков он собственными руками кормил каждую птичку; при таком методе кормления он всегда был уверен, что каждый из его пернатых пленников хорошо питается и находится в удовлетворительном состоянии. Терпение и усердие Джона приводили меня в восхищение; благодаря его ласковым заботам птицы чувствовали себя превосходно и весело щебетали в своих легких деревянных клетках. Больше всего Джон огорчался, когда ему приносили изувеченных и умирающих птиц. Он показывал мне красивых, с ярким оперением пташек и говорил сердито:

      – Смотри, дружище, какой прекрасный экземпляр стал теперь совершенно бесполезным только потому, что эти дурни не умеют как следует с ними обращаться. Крыло у птицы переломано, она уже никуда не годится. Мне просто плакать хочется, честное слово.

      После этого у Джона с охотником происходил примерно следующий разговор:

      – Это плохая птица, – говорил Джон, – она ранена и скоро умрет.

      – Нет, сэр, – отвечал охотник, – она не ранена, сэр.

      – У нее переломано крыло, ты слишком крепко связал ее.

      – Нет, она не умрет, сэр. Это хорошая птица, сэр.

      – Что делать с этими олухами? – поворачивался ко мне Джон. – Они всегда уверяют меня, что птица не умрет, даже если у нее переломаны все кости.

      – Да, они делают все возможное, чтобы переубедить тебя.

      – Но это мне так надоело! Я заплатил бы за эту птицу пять шиллингов, если бы она была в хорошем состоянии.

      Однажды охотник принес гвинейскую цесарку величиной с крупного цыпленка с серо-голубым, усыпанным белыми пятнами оперением; голова ее была украшена гребнем пушистых черных перьев. Она находилась в тяжелом состоянии, и беглый осмотр убедил Джона в том, что птица доживает последние минуты своей жизни.