Женщина в белом. Уилки Коллинз

притом никакое право на свете не давало мне власти над ней, если бы даже я знал, как употребить эту власть. Я пишу эти строки, не вполне доверяя самому себе: последующие события мрачной тенью ложатся на бумагу, на которой я пишу; но все-таки я повторяю: что мне было делать?

      Я стал расспрашивать незнакомку, чтобы попытаться выиграть время.

      – Уверены ли вы, что ваша приятельница в Лондоне примет вас в такой поздний час? – спросил я.

      – Совершенно уверена. Но обещайте же, что вы позволите мне оставить вас, когда я того захочу, и не станете удерживать меня. Обещаете?

      Повторив эти слова в третий раз, незнакомка подошла ко мне и с мягкой настойчивостью положила свою руку мне на грудь. Я отвел ее и почувствовал, что эта рука была холодна, даже в такую жаркую ночь. Не забудьте, я был молод, а рука, дотронувшаяся до меня, была рукой женщины.

      – Вы обещаете? – повторила свой вопрос незнакомка.

      – Да.

      Одно слово! Такое короткое и такое привычное, срывающееся с губ любого человека ежечасно! О! Я и теперь еще дрожу, когда пишу эти строки.

      Мы направились к Лондону, мы шли вместе в этот первый тихий час нового дня – я и эта женщина, чье имя, характер, прошлое, будущие намерения, даже само присутствие ее здесь, в эту минуту, были для меня непроницаемой тайной. Все происходящее казалось сном. Я ли это? Та ли это известная всем, ничем не примечательная дорога, по которой по воскресеньям прогуливается столько людей? Действительно ли не прошло и часа, как я покинул такой спокойный и такой уютный коттедж моей матушки? Я был слишком потрясен, душу бередило нечто похожее на упрек совести, несколько минут я никак не мог заговорить с моей странной спутницей.

      И снова она первой прервала царившее между нами молчание.

      – Я хочу спросить вас, – сказала она неожиданно, – у вас много знакомых в Лондоне?

      – Да, много.

      – Много знатных и титулованных людей?

      В тоне, каким был задан этот странный вопрос, слышались недоверчивость и подозрение.

      – Да, я знаком с некоторыми из них, – ответил я после минутного молчания.

      – А много… – осеклась вдруг незнакомка и взглянула мне прямо в лицо, – много среди них баронетов?

      Слишком удивленный, чтобы отвечать, я поинтересовался в свою очередь:

      – Почему вы спрашиваете меня об этом?

      – Видите ли, ради собственного спокойствия я надеюсь, что есть один баронет, которого вы не знаете.

      – Вы скажете, как его зовут?

      – Не могу… не смею… я забылась, когда упомянула о нем.

      Незнакомка произнесла последние слова громко, гневно вскинула свою сжатую в кулак руку и вспыльчиво погрозила ею небу, но вдруг справилась со своим волнением и уже шепотом добавила:

      – Скажите, с кем из них вы знакомы?

      Я не мог отказать ей в такой безделице и назвал три имени, два из которых принадлежали отцам моих учениц, а одно – холостяку, который как-то взял меня в плавание на свою яхту, чтобы я делал