Женщина в белом. Уилки Коллинз

не замеченным ею, не трогало мисс Фэрли. Время от времени она несколько смущалась, когда он смотрел на нее или заговаривал с ней, но ни на миг не становилась к нему более приветливой. Знатность, богатство, образование, красивая внешность, уважение джентльмена и преданность влюбленного – все это было смиренно положено к ее ногам, и, по-видимому, понапрасну.

      На следующий день, во вторник, сэр Персиваль, взяв в провожатые одного из слуг, отправился на ферму Тодда Корнера. Его расспросы, как мне стало известно позже, ни к чему не привели. По возвращении у него состоялось свидание с мистером Фэрли, а после полудня они вместе с мисс Холкомб ездили кататься верхом. Ничего более, о чем стоило бы здесь упомянуть, в тот день не произошло. Вечер прошел как обычно. Никаких перемен ни в сэре Персивале, ни в мисс Фэрли не наблюдалось.

      В среду с почтой доставили ответ от миссис Кэтерик. Я снял копию с этого документа, которая и теперь хранится у меня и которую я привожу ниже. Написано было следующее:

      Милостивая сударыня, честь имею известить Вас о том, что я получила Ваше письмо, в котором Вы спрашиваете, с моего ли ведома и согласия дочь моя Анна была отдана под медицинский присмотр и заслуживает ли моей признательности участие сэра Персиваля Глайда в этом деле. Прошу Вас принять утвердительный ответ на оба эти вопроса. За сим остаюсь Вашей преданной слугой,

      Джейн Анна Кэтерик.

      Кратко, четко и по делу; по форме – слишком деловое письмо, чтобы быть написанным женщиной, по существу – ясное подтверждение, какого только можно пожелать, правдивости слов сэра Персиваля Глайда. Таково было мое мнение и, с небольшой оговоркой, мнение мисс Холкомб. Сэр Персиваль, когда мы показали ему письмо, по-видимому, не был удивлен его краткостью и сухостью. Он сказал нам, что миссис Кэтерик – женщина не слишком разговорчивая, благоразумная и прямая, лишенная всякого воображения и излагающая свои мысли на письме так же кратко и ясно, как и в разговоре.

      Теперь, когда ответ был получен, следовало ознакомить мисс Фэрли с объяснением сэра Персиваля. Мисс Холкомб взяла это на себя; она пошла было к сестре, но неожиданно вернулась и села рядом с креслом, в котором я читал газету. За минуту до этого сэр Персиваль пошел осматривать конюшни, и в комнате, кроме нас двоих, больше никого не было.

      – Полагаю, мы действительно сделали все, что могли, – проговорила мисс Холкомб, вертя в руках письмо миссис Кэтерик.

      – Если мы друзья сэра Персиваля, которые знают его и верят ему, мы сделали все и даже больше, чем было необходимо, – ответил я, несколько раздосадованный тем, что ее сомнения вновь вернулись. – Если же мы враги ему, подозревающие его…

      – Об этом не может быть и речи, – перебила она меня. – Мы друзья сэра Персиваля, и, если проявленные им великодушие и снисхождение могли бы еще больше увеличить наше уважение к нему, мы были бы должны сейчас восхищаться сэром Персивалем. Вы знаете, что он виделся с мистером Фэрли, а после их беседы ездил со