Гром гремит дважды. Гамбит. Мила Бачурова

стандартный гостиничный номер – небольшой, из тех, что именуются «эконом-классом», должно быть, использовался кланом Чжоу именно для таких вот «разговоров по душам». Окно здесь было зарешечено, всей обстановки – обшарпанный стол и пара стульев. Стулья – крепкие, с подлокотниками. По следам на подлокотниках можно было сделать вывод, что предназначены они для цели вполне определённой.

      Не знаю, успел ли директор осмотреть стулья. Но чувствовал он себя явно сбитым с толку, и это было хорошо.

      Директор был одет в замусоленный, протёртый на локтях пиджак – остатки былой роскоши, а я – в новенький костюм, да ещё, поди, и от какого-то крутого бренда.

      Я скинул пиджак, повесил его на спинку стула, сел. Заметил, что при лицезрении пистолетной кобуры у меня под мышкой глаза директора ещё больше вылезли на лоб. Потёр лицо ладонями, показывая Гану, что я устал. Что я устал в десять раз больше, чем он устал меня ждать. Проговорил:

      – Прошу прощения за ожидание. Чай?.. Зелёный, чёрный?

      – Н-нет, спасибо, – отозвался директор.

      Бедный. Он понятия не имел, как со мной разговаривать. Вчера я был сопляком, которого он мог сожрать вместе с костями. Сегодня я стал кем-то, кто может карать и миловать, подчиняясь голосу из левой пятки. Ненависть, страх и растерянность гремучей смесью бурлили внутри директора Гана.

      – Действительно, давайте уже быстрее покончим с этой ерундой, – кивнул я.

      – Зачем меня сюда привезли? – резко спросил директор.

      Это нормально. Ненависть будет вырываться вперёд время от времени. Главное, не давать ей пищи.

      – Как я уже сказал – нам нужно поговорить. У меня есть несколько вопросов… Сейчас, погодите секунду.

      Я встал, открыл дверь и высунулся в коридор. Вейшенг, увидев меня, поспешил подойти. Я протянул руку к папке. «Зачем?» – спросил Вейшенг одними губами. Выглядел он и вправду удивлённо. Я нетерпеливо тряхнул рукой, и Вейшенг протянул мне папку.

      – Прошу прощения. – Я вернулся за стол, открыл папку и уставился на лежащий поверх всех остальных бумаг рисунок крокодила, выполненный зелёной гелевой ручкой. Ребёнок, что ли, рисовал?.. У Вейшенга, кажется, есть дочь. – Итак, – начал я, – вы – господин Ган Бингвен, верно?

      – Да, это моё имя, но…

      – Год рождения – 4682-й, девятнадцатое ноября. Правильно?

      – Да! – скрипнул зубами директор.

      Я успел привыкнуть к тому, что здесь, в этом мире, европейское летоисчисление не в ходу. Который сейчас год в моём мире по китайскому календарю, я не помнил. И потому даже приблизительно не имел представления, что за год на дворе. 4739-й. Пожалуй, это всё, что мне следовало знать.

      – Очень хорошо, – кивнул я и с непроницаемым видом переложил крокодила; за ним оказался список учеников школы Цюань. Новых учеников в основном, после недавнего опустошения. Одно имя было обведено той же зелёной ручкой: Тао. – Тут не указано, с какого года вы работали директором школы?

      Там вообще ничего не было указано насчёт директора