Врата. За синим горизонтом событий. Фредерик Пол

уходил, вырывается наружу, и у меня нет силы с ней справиться.

      – Боб, я предлагаю, чтобы вы попытались…

      Я бьюсь о ремни, вырываю клочья пены из матраца и истошно реву:

      – Заткнись! Я не хочу тебя слушать! Я не могу с этим справиться, неужели не понятно? НЕ могу! НЕ могу справиться!

      Зигфрид терпеливо дожидается, пока я не перестану плакать, что происходит совершенно неожиданно. И тут, прежде чем он успевает что-то вымолвить, я устало заявляю:

      – Дьявол, Зигфрид, все это ничего не дает. Я думаю, что нам следует прекратить. Наверно, есть люди, которым твои услуги нужны больше, чем мне.

      – Что касается остальных моих клиентов, – отвечает он, – то я с ними встречаюсь в назначенное время. – Я вытираю слезы бумажным полотенцем и ничего не отвечаю. – Думаю, мы еще можем кое-чего достичь, – продолжает он. – Но решать, будем ли мы продолжать сеансы или нет, должны вы.

      – Есть в восстановительной комнате что-нибудь выпить? – спрашиваю я его.

      – Это совсем не то, о чем вы думаете. Но мне говорили, что на верхнем этаже этого здания очень хороший бар.

      – Что ж, – говорю я, – тогда мне непонятно, что я тут делаю.

      Пятнадцать минут спустя, подтвердив сеанс на следующую неделю, я пью кофе в восстановительной комнате Зигфрида и прислушиваюсь, не начал ли рыдать его следующий пациент, но ничего не слышу.

      Затем я умываюсь, повязываю шарф, приглаживаю вихор на голове и поднимаюсь в бар. Официант давно знает меня и провожает к столику, выходящему на юг, к нижнему краю Пузыря. Он взглядом показывает на высокую медноволосую девушку. Она сидит в одиночестве за столиком, но я отрицательно качаю головой. Выпивая, я восхищаюсь ногами медноволосой девушки и думаю о том, где сегодня поужинать, а потом отправляюсь на урок музыки.

      2

      Сколько себя помню, я всегда хотел стать старателем. В шесть лет отец и мать взяли меня на ярмарку в Чейни. Горячие сосиски и воздушная соя, разноцветные шары, наполненные водородом, цирк с собаками и лошадьми, колесо счастья, игры, прогулки. И еще надувная палатка с непрозрачными стенами, вход стоит доллар, и там выставка предметов из туннелей хичи, найденных на Венере. Молитвенные веера и огненные жемчужины, зеркала из настоящего металла хичи, и все это великолепие можно было купить по двадцать пять долларов за штуку. Папа тогда сказал, что они не настоящие, но для меня они были самыми что ни на есть подлинными. Впрочем, мы не могли себе позволить заплатить двадцать пять долларов за такой сувенир. Да если подумать, я и не нуждался в зеркале. Лицо у меня было в веснушках, зубы выступали вперед, а волосы, которые я зачесывал, сзади были перевязаны резинкой.

      Тогда только что обнаружили Врата, и я помню, как по пути домой в аэробусе папа говорил об этом. Они думали, что я сплю, но меня разбудила какая-то неизбывная тоска в его голосе. Из их разговора я понял, что если бы не мама и я, он нашел бы возможность отправиться туда. Но такой возможности у него не было.

      Год спустя отец погиб, и я унаследовал от него работу, как только достаточно подрос.

      Не