Обмани меня дважды. Мередит Дьюран

бы гораздо больше, чем пенни, Дорис. Цена тех, что пропали, была выше, чем стоимость всей провизии, купленной за месяц.

      Дорис откинулась назад, она явно была изумлена этим.

      – Подумать только, а ведь выглядят, как грязь! – воскликнула она. – Так, выходит, это своего рода маскировка, мэм? Кто-то вздувает на них цену, чтобы сберечь их?

      Мьюриел, пришедшая в кабинет Оливии следом за Дорис, немедленно продемонстрировала свои обширные познания. Слишком обширные, пожалуй.

      – Я слышала, что они… – Понизив голос, она наклонилась к Оливии через стол. – Афро… – как-их-там, мэм? Вы понимаете, о чем я?

      Через мгновение Оливия, к собственному ужасу, поняла.

      – Ты имеешь в виду афродизиаки?

      – Именно так! Так что, пожалуй, вместо того, чтобы смотреть на нас, вам бы лучше поискать старину Уилли, если вы понимаете, о чем я.

      Оливия не понимала.

      – Старина Уилли? – переспросила она. – Кто это? – Она была уверена, что уже успела познакомиться со всеми слугами. – Я не знакома с человеком, носящим это имя.

      Мьюриел закатила глаза.

      – Старина Уилли! – многозначительно повторила она. – Вам известно, кто это.

      – Нет. – Оливия была сбита с толку. – Боюсь, я не знаю.

      Ударив ладонями по столу, Мьюриел наклонилась вперед.

      – А у кого есть самый старый Уилли? – прошипела она со свистом.

      Оливия постепенно поняла, о чем толкует горничная. Она откинулась на спинку стула.

      – Мьюриел! Соблюдай приличия! – прикрикнула она.

      Мьюриел с деланым равнодушием приподняла одно плечо.

      – Афродизиак, мэм. Надо искать Уилли, который никак не хочет работать. – Согнув мизинец, она грустно посмотрела на него. – Там вы и найдете наши трюфели.

      Что за неприличная и нелепая теория! Однако Оливия начала невольно вспоминать слуг.

      – Но, выходит, что это может быть… – Она сконфуженно замолчала.

      – Именно так! – Сложив на груди руки, Мьюриел серьезно кивнула. – Это сделал старый Джонз!

      Лишь Полли стала возражать против расспросов.

      – Я думала, что хуже миссис Райт с ее засунутыми под ковер монетками никого не придумаешь. Если не убрала их, значит, плохо подметала. Если убрала – значит, ты воровка! Но трюфели! Сохрани меня, господи, уж лучше бы меня обвинили в краже денег! Я – честная, хорошая девушка. Откуда у меня могут быть отношения с французами?

      – Но… – Оливия приложила ладонь ко лбу – у нее начиналась головная боль. – Какое отношение к этому могут иметь французы?

      – Но ведь трюфели едят французы, правда? Да, это французское блюдо. Я-то уж знаю, что к чему. И я должна гулять с французом, уж спасибо большое за это! – тяжело дыша, говорила она. – Не хочу и слова слышать против этого!

      В тот же день, позднее, Оливия с тяжелой головой и прежним отсутствием информации оказалась в кладовой Джонза.

      – Я не знаю, кто взял трюфели, – сказала она. – Понятия не имею!

      – И я тоже, – со вздохом промолвил Джонз. – Но мы должны держать ухо востро,