Лесная фея, или Новые приключения кикиморы Светки Пипеткиной. Татьяна Корниенко

ты сдох! Думаешь, я из-за какого-то мага-недоучки буду живых тварей убивать? Просто окоченели. Бери по паре и тащи к болоту. Они там часок полежат бревнами, потом очухаются и расползутся.

      – А ты гарантируешь, что они мною не позавтракают?

      – Если тебя это слово успокоит, тогда – гарантирую!

      Антон нагнулся и, преодолевая страх с брезгливостью пополам, осторожно дотронулся до змеи. Она оказалась твердой, гладкой и прохладной.

      – Здорово!

      Змея никак не отреагировала. Оставалось заставить себя поднять пару гадюк. Вид этих «палок» был настолько нелеп и смешон, что уже в следующую минуту Антон, сделав совершенно мушкетерский реверанс, подскочил к Угоше, ткнул в нее гадючьим хвостом, удерживая беднягу за голову, крикнул: «Сударыня, защищайтесь» и с криком японского самурая понесся по острову.

      Когда все змеи, а их оказалось двенадцать, были сложены штабелем под старой березой за границей территории, которую кикиморья семья считала своим домом, и друзья расположились позавтракать под любимой Угошиной ивой, Антон спросил:

      – Светка, может, ты мне все же объяснишь, почему эти твари собрались в моей ничем не примечательной хижине?

      Кикимора, дожевывая лепешку с земляникой, кивнула.

      – Чего киваешь? Ты говори.

      – Заладил… Поесть не даешь. Смотри, какие ягоды… Сама собирала, пока ты с гадюками прохлаждался!

      – А ты что, ревнуешь?

      – Ой, да больно надо! Я их могу запросто тебе вернуть. Все двенадцать. Мне не жалко.

      – Будешь дразниться, дерну за косички! И вообще, я не понимаю, ты фея или не фея? Вроде подобреть должна, а что-то не заметно.

      – А у меня переходный возраст. Кикиморно-фейный. С наложением на подростковый! И за косички ты меня не дернешь, – скорчила рожицу Угоша. – Во-первых, их сегодня нет, а во-вторых, я тогда тебе не скажу, почему к тебе змеи приползли. И тогда ты потеряешь сон, изнервничаешься, исхудаешь и… и так далее.

      – Какая же ты злюка, Уг! А еще фея леса!

      – Не дразнись! Да, между прочим, Антончик, почему ты меня до сих пор Светкой Пипеткиной зовешь?

      – Не знаю. По привычке, наверное. А тебе что, не нравится? Ты скажи, я на Угнею переквалифицируюсь.

      – Да нет, это я так спросила. Мне, в принципе, все равно. Я и к Светке Пипеткиной, и к Уг, и к Угнее, и к Угоше привыкла.

      – Все-таки оригинально у вас с именами. Я был бы по-вашему сначала «А», затем «Ан» и только в двенадцать лет – «Антон».

      – Ну и нормально, ничего особенного. Я же была У, почему тебе не побыть некоторое время А? – Угоша глянула на Антона, и они захохотали, потому что У в качестве имени было уже привычным, а вот А…

      Когда кикимора более-менее посерьезнела, Антон повторил свой вопрос:

      – Так что ты мне все же скажешь насчет гадючек?

      – Круглов! – Угоша закатила глаза и тоном, каким говорят разве что с совершенным тупарем, изрекла: – Ты вчера перед сном вторую часть заклятия, призванного отпугивать