Тигры Редфернов. Александра Торн

черным кантом афиши. Бреннон потер баки.

      – Что вы будете делать? Я про безопасность театра.

      – Посмотрим, – отозвался Лонгсдейл. – У меня в запасе есть пара фокусов.

      «Может, его вообще закрыть? – подумал комиссар. – Попутно проверить всех сотрудников насчет контакта с магией – наверняка гадит кто-то из своих».

      Пес первым поднялся по ступенькам. Проходя мимо серых колонн, Бреннон заметил старые следы от шрапнели и пуль. Их намеренно сохранили, и когда Натан приблизился к медной табличке рядом с дверью, то понял почему. Оглядевшись, комиссар нашел и мемориальную доску из черного мрамора.

      – Здесь когда-то погибло немало людей, – заметил Бреннон. Пес погладил лапой мрамор. – Я не участвовал в боях за эти кварталы, только слышал, как их обстреливали.

      Лонгсдейл приложил ладонь к стене и прикрыл глаза.

      – Удивительно, – пробормотал он, – как мало в Блэкуите нежити и нечисти, если учесть, сколько людей погибло тут совсем недавно.

      Комиссар кашлянул:

      – Это из-за миссис ван Аллен?

      – Да. Эти вампировидные тоже зародились не здесь, а пришли откуда-то со стороны. – Натан уже хотел спросить, как вампировидные вообще зарождаются и почему, но консультант открыл глаза и деловито сказал: – Однако здание тут ни при чем. Оно не является дурным местом, если вы об этом.

      – Интересно почему? Вон же сколько погибших. Как вообще можно разобраться, почему одно место делается дурным, а другое – нет?

      Лонгсдейл прочел текст на медной табличке и ответил:

      – Возможно, в данном случае потому, что этот дом стал укрытием и защитой для множества людей. Они уцелели. Поэтому причина появления вампиров не в этом здании. Если бы я догадался выследить их, узнать, откуда они пришли…

      – У вас будет шанс. – Бреннон потянул массивную дверь за длинную витую ручку. – Одна-то еще вполне себе здравствует. Имейте в виду, Фарлан будет не в восторге от нашего визита.

      Первое, что они заметили в фойе, – стол, утопающий в цветах, за которыми едва был виден портрет Темпла. Несколько человек, мужчин и женщин, тихонько перешептывались поодаль; директор театра, опираясь на трость, стоял перед столом и смотрел на портрет тяжелым, печальным взглядом. Наконец, вздохнув, Фарлан отвернулся и увидел комиссара с консультантом.

      – Добрый вечер, – холодно сказал директор. – Чем обязан?

      – Соболезнуем, сэр. – Бреннон кивнул на портрет. – Вы дружили?

      – Я знал Джозефа Темпла всю жизнь. Хотя дружить с ним было нелегко, он появлялся был там, где требовалось быть в трудную минуту. Это все, что вы хотели узнать?

      – Нет, сэр. Мы можем поговорить наедине?

      – О чем? – Фарлан смерил взглядом сперва комиссара, потом Лонгсдейла. – О том, насколько неоценимой оказалась ваша помощь?

      – Я приношу извинения, – с глубокой серьезностью сказал Лонгсдейл.

      – Можете унести. – Директор захромал в глубь узкого коридора. – Вашими извинениями его не вернуть.

      – Тем не менее то, что убило