Харассмент. Кира Ярмыш

враждебность к нему. Ее раздражала и его фамильярность, и излишняя осведомленность, а еще – непреднамеренное напоминание о том, почему именно она уходит так поздно.

      – Да не то чтобы, – пожал он плечами. – Просто запомнил вас и с тех пор регулярно встречаю.

      – Не знаю, как это вы меня регулярно встречаете, если я вас – никогда.

      Охранник, казалось, не замечал ее холодности.

      – А у вас внешность яркая, – охотно пояснил он. – Ну, такая… запоминающаяся. Я часто вижу, как вы на обед с коллегами ходите.

      – Будьте любезны, прекратите за мной шпионить, – процедила Инга. – Мне это не доставляет ни малейшего удовольствия.

      С этими словами она развернулась и, гневно цокая каблуками, устремилась к выходу.

      На выходных она все-таки встретилась с Максимом и обсудила с ним последние новости.

      – Тебе не кажется, что все это какая-то ерунда? – спросил Максим.

      – Что именно? – обиделась Инга. – Ты же сам намекал, что мне нужно начать встречаться с Бурматовым.

      – Во-первых, я ни на что не намекал. Я спрашивал у тебя, что ты собираешься делать. И во-вторых, я имею в виду, что этот твой Илья очень странный. Ты говоришь, отношения у вас на работе запрещены, он твой начальник, и при этом он то демонстративно игнорирует тебя, то лезет сосаться. Это в принципе не очень адекватное поведение, а на работе тем более.

      – Я решила не гадать, что он там думает, а исходить из своих интересов. Проблем явно станет меньше, если мы начнем встречаться.

      – Очень романтично, – скривился Максим. – Ты про него-то сама что думаешь?

      – Ну он не ужасный, – заверила его Инга. – И потом, я почти не знаю его. Нужно же дать шанс человеку.

      – А если ты поймешь, что все-таки не складывается, – не боишься, что вот тогда-то проблемы и начнутся?

      Инга на секунду задумалась, а потом отмахнулась:

      – Да что сейчас об этом говорить. Посмотрим, как пойдет.

      Пока шло не очень: Илья снова перестал замечать ее – или это ей так казалось. Возможно, до всего этого они так же мало общались лично (теперь Инга уже ни в чем не была уверена), но отныне любая мелочь в его поведении несла для нее скрытый смысл. Она неутомимо анализировала его поступки – причем несовершённые с таким же тщанием, как и совершённые, надеясь отыскать объяснение его холодности. В моменты, когда та становилась особенно заметной, Инга даже начинала сомневаться, не померещились ли ей вообще лифт и поцелуй. Она столько раз мысленно возвращалась к этой сцене, что она затерлась в памяти: теперь Инга смотрела на нее как бы со стороны, сквозь мутное стекло. Реальность же, наоборот, казалась бескомпромиссно ясной, и в ней Илья был абсолютно чужим.

      Начало декабря выдалось сухим и теплым – настоящий рай для фейсбучных нытиков, которые в этом году могли жаловаться не только на погоду, но и на особенную неуместность ранних новогодних украшений. Инге, наоборот, нравилось и то и другое. Зиму она не любила, и единственное, ради чего соглашалась ее терпеть, – это Новый год.