Иосиф Сталин в личинах и масках человека, вождя, ученого. Б. С. Илизаров

раздражительностью, возбудимостью и утратой самообладания в сочетании с утомляемостью, слезливостью, чувством бессилия. В начале болезни возникают жалобы на трудность или невозможность продолжительной умственной работы в связи с рассеянностью, забывчивостью и отвлекаемостью. Для этого периода характерна нетерпеливость, неусидчивость, а также связанная с ними невозможность заниматься каким-нибудь одним делом. На этом фоне легко возникает подавленное настроение. При неврастении отмечаются вегетативные и соматические нарушения (см. Астенический синдром), принимаемые больными за симптомы соматической болезни. Как и при астеническом синдроме, при неврастении расстройство выражено слабее в утренние часы, то есть после отдыха, и значительно усиливается к вечеру, а также после физических и психических нагрузок»[155]. Практически все те признаки, которые зафиксировали врачи у Сталина, классически соответствуют клинической картине. Здесь и переутомление, и калейдоскопическое переключение с одного мероприятия на другое, и в то же время – подавленное состояние в конце рабочего дня. Для Сталина это вторая половина ночи, когда он с соратниками, а фактически – единолично принимал важнейшие государственные решения.

      Видимо, в той или иной форме неврастения не оставляла его никогда. Почти все близко наблюдавшие его пишут о том, что дома Сталин мог сутками угрюмо молчать, грубо обрывая любые попытки вступить с ним в контакт. И до революции, и в октябре 1917 года, и во время Гражданской войны описаны случаи, когда он внезапно надолго исчезал или уединялся, никак не реагируя на окружающее. Чаще всего это происходило в критических ситуациях. Наиболее известен его срыв в первые дни после нападения Германии на Советский Союз, когда, как говорят, он «исчез» на даче на несколько дней. Впрочем, у каждого бывают в жизни моменты слабости, требующие уединения.

      Диагноз – неврастения – был подтвержден в 1929 и в 1930 годах. Приступы неврастении, вне всякого сомнения, указывают на то, что у Сталина действительно были какие-то проблемы с психикой. Патологическая подозрительность Сталина общеизвестна.

      В свете этого уже по-другому выглядит получившая широкую огласку история, связанная с крупнейшим отечественным психиатром и невропатологом академиком В. М. Бехтеревым. Не исключено, что он действительно был отравлен по приказанию Сталина после того, как побывал у него в декабре 1927 года и дал поспешное заключение – паранойя. Вождь, возможно, проявил излишнюю доверчивость, согласившись принять Бехтерева, искренне беспокоясь о своей памяти, мучаясь нарастающей нервозностью, бессонницей и преследующими его страхами. Видимо, старый профессор подзабыл, что не всякому пациенту нужно ставить диагноз. Да и вряд ли он был безошибочный.

      Скорее всего, так же не случайно, что профессор Валединский, написавший свои воспоминания к 70-летию вождя, то есть в 1949 году (скорее всего, на основании сохранившихся у него курортных медицинских карт или дневниковых записей), нарочито подчеркнул, что проведенное в Сочи летом 1927 года обследование «…показало, что организм Сталина

155

Там же.