Сильварийская кровь. Антон Орлов

обменявшись ни словом, Парлут и его спутник с рассеянным видом повернули в обратную сторону.

      Ленточка означала, что заходить в эту комнату ни в коем случае нельзя, поскольку именно там и спрятался Павлон норг Тругрев, прежний консорт, чей срок сегодня истекает. Хороши бы они были, столкнувшись с ним нос к носу! Негоже превращать сакральное действо в балаган.

      Еще два-три часа беготни по дворцу. Лестницы растягиваются, словно сделаны из резины, колонны пляшут перед глазами, пот в три ручья и под ребрами колет. Как-никак Парлуту уже шестьдесят три… Но жизнь удалась: если его не хватит удар в результате этой сумасшедшей разминки, после финиша он сможет отдохнуть на королевском троне.

      С усталости в голову лезли тревожные мысли: близится очередное затмение снов, как бы не угодить в неприятности… Впрочем, он ведь разумный и осторожный человек, несмотря на свою уязвимость, и у него есть потайное убежище, о котором никто не знает. До сих пор проносило, и на этот раз пронесет.

      Где же ты, второе дыхание?..

      Наконец отмеренное на поиски время истекло. Пошатываясь от усталости, окруженный соратниками Парлут подошел к нише в одном из беломраморных залов первого этажа, отрепетированным торжественным жестом отдернул портьеру и провозгласил:

      – Мы нашли тебя, старый царь! Умри и освободи место для новых ростков!

      Прежнего консорта выволокли на середину зала. Он не сопротивлялся. Еще бы чучело сопротивлялось… Анемподист вонзил меч в грудь своему предшественнику, воскликнув при этом:

      – Ороси же своей кровью новые всходы!

      Лопнул спрятанный под нарядным камзолом кожаный мешочек с бычьей кровью, и столпившиеся вокруг сановники радостно заулюлюкали.

      Долгожданный момент… Чьи-то руки сняли с Анемподиста шлем, а престарелый священник в парадной рясе, расшитой колосьями и виноградными лозами, подобрал с пола восьмизубую золотую корону, свалившуюся с матерчатой головы «жертвы», и водрузил на его потное чело.

      Еще один радостный многоголосый вопль.

      Потом окровавленное чучело вытащили на дворцовую площадь, забросили на усыпанное цветами погребальное ложе, и новоявленный консорт поднес факел к штабелю дров.

      Тут уж все зрители заорали так, что вечерний небосвод закачался… Или показалось, потому что как раз в это мгновение ударил первый залп салюта, и в небе завертелась карусель сверкающих вихрей? Так или иначе – свершилось!

      Посреди площади пламя с ревом пожирало свою добычу. Столб дыма поднимался выше дворцовых крыш, и переливающиеся узоры фейерверка мерцали сквозь черную вуаль гари. От чучела Павлона норг Тругрева уже ничего не осталось, а сам он, нимало не пострадавший, наблюдал за представлением сверху, сквозь забранное мелкой решеткой неприметное оконце. В течение месяца он будет жить затворником, никому не показываясь на глаза, как требует обычай, а потом, выйдя из заточения, сможет вернуться на государственную службу. Парлут собирался назначить