Уловка медвежатника. Евгений Сухов

вашу!… Вот я вам ужо! Будете у меня баловать!

      Ругань мгновенно смолкла. Приподняв картузы, мастеровые едва ли не враз приветствовали полицейское начальство:

      – Здравия желаю, ваше высокоблагородь!

      Для верности помахав пудовым кулаком, околоточный важно и степенно направился дальше. Обернувшись к поотставшему Виноградову, сдержанно заметил:

      – Гнусное место, ваше высокоблагородие.

      – Чем же оно гнусное, братец? – вяло полюбопытствовал Григорий Леонидович, больше для поддержания разговора, чем из любопытства, не забывая при этом посматривать по сторонам.

      Создавалось впечатление, что дворники здесь не приживались – на улицах неприглядным образом раскидан сор, обрывки бумаг, гнилое тряпье. Из распахнутых дворов разило зловонием.

      – Едва ли не каждый день убивство, ваше высокоблагородь. Через одного – громилы, и у всех рожи разбойные. Углядели у пивного ларька четверых?

      – И что?

      Со всех углов на них посматривали недоверчивые, настороженные взгляды, явно ожидающие какого-то подвоха. Но, судя по всему, околоточный имел авторитет немалый, – поспешно скидывал картуз всякий, на ком полицейский задерживал свой тяжеловатый взгляд.

      – Трое из них на каторге в арестантских ротах побывали.

      – Вот даже как, и за что же?

      – Налет! А четвертый, если не сегодня, так завтра там окажется.

      – А как тебе, голубчик, гостиница «Заря»?

      Мимо них промчался экипаж. Извозчик с вытаращенными глазами немилосердно погонял пегую лошадку. Завернувшись в шинель из серого тонкого сукна, на креслах расположился молодой барчук, со страхом и отвращением наблюдая за никчемной жизнью, проносящейся мимо. По одному взгляду было понятно, что здесь он человек случайный, – видимо, посулив ломовому полтину, пожелал познакомиться со всеми срамными местами сразу.

      Уже через два переулка его будет встречать совершенно иная жизнь – с богатыми витринами магазинов, тяжелыми экипажами, запряженными сытой тройкой, и праздно прогуливающейся публикой в дорогих костюмах и платьях. О своем стремительном посещении окраины, под названием Грязев переулок, он будет рассказывать приятелям как о настоящем приключении.

      Григорий Леонидович с улыбкой проводил взглядом удаляющуюся пролетку.

      – Поберегись! – уже вдали раздался неистовый голос возницы, а потом повозка скрылась в одном из неприметных переулков.

      – Срамно там, ваше высокоблагородие! – честно признал урядник. – При прежнем хозяине там дом терпимости располагался. Девки шалые ошивались. А когда он помер, царствие ему небесное, – привычно перекрестился надзиратель, – так наследник под гостиницу ее продал.

      Околоточный надзиратель шагал широко, и Григорий Леонидович, стараясь поспевать за ним, норовил угодить в шаг.

      – Ах, вот оно что. Но управились?

      – То без толку, – махнул рукой детина. – Как хаживали барышни, так и хаживают. Правда, теперь на гривенник больше