Человек-эхо. Сэм Холланд

на Нава. Но он даже не пошевелился. Тело обдает холодком. На ней одна лишь больничная рубашка, не застегнутая на спине.

      Свою футболку она нигде рядом не видит – и с ужасом сознает, что детективы наверняка забрали ее в качестве вещественного доказательства. Открывает шкафчик рядом с кроватью и молча благодарит свою мать – здесь оставлено несколько основных туалетных принадлежностей и стопка совершенно новой одежды: нижнее белье, тренировочные штаны, джемпер… Джесс одевается, натягивает носки и пару кроссовок. Наскоро причесавшись, стягивает волосы высоко на затылке в конский хвостик, всеми силами стараясь привести свою истерзанную внешность в порядок. Пробует изобразить улыбку на лице. Все получится. Должно получиться.

      Она подходит к Наву и осторожно вытаскивает у него из-под ног сумку. Ставит ее на кровать, роется внутри.

      Вскоре пальцы нащупывают холодный металл, и Джесс вытаскивает ключи от машины. Вовремя вспомнив, вынимает все наличные из бумажника.

      – Прости, Нав, – шепчет она.

      Джесс понимает, что это плохая мысль. Знает, что, когда она в таком состоянии, хуже всего игнорировать советы врача, но это совершенно другой случай. Это чрезвычайная ситуация.

      Хотя – оставить здесь дочь?..

      Стоя на подгибающихся ногах, Джесс отдергивает занавеску вбок – палата вроде пуста – и осторожно движется из своего закутка к двери.

      Идет по указателям в отделение интенсивной терапии. Двери по пути открываются автоматически. Уже довольно поздно, и больничные коридоры пусты. Никто ей не препятствует.

      Но тут Джесс останавливается. В дверях отделения реанимации стоит мужчина в хорошо узнаваемой черной форме – взгляд выжидающий, руки за спиной. Он кивает, улыбнувшись, когда мимо него проходит кто-то из врачей, и Джесс понимает, что сегодня ей своей дочери не видать.

      Она быстро ныряет обратно за угол, тяжело дыша, уже на грани слез. Ей просто хотелось проведать Элис, взять ее за теплую ладошку, поцеловать ее, сказать ей, что все будет хорошо! Но там мама с папой, говорит себе Джесс. Она помнит сотни случаев в прошлом, когда ее родители командовали врачами, терпеливо сидели возле ее кровати, сколько бы времени на это ни требовалось. Может, сама она и не может увидеть Элис, но сейчас это самые близкие для нее люди…

      Джесс разворачивается. Можно еще вернуться в свою палату. Можно положиться на полицию – на то, что они все-таки докопаются до правды. Но неуютное чувство, которое сопровождает эту мысль, быстро выталкивает ее из головы.

      Джесс вновь пускается в путь по больничным коридорам. Минует двух медсестер, о чем-то болтающих в уголке, и уверенно улыбается им. «Покурить», – бросает им на ходу. Обе хмуро смотрят на нее, но без всяких вопросов пропускают, и она с облегчением выдыхает, когда они остаются позади.

      Выискивает взглядом указатели к главному вестибюлю. Сердце готово выпрыгнуть из груди – Джесс убеждена, что в любой момент кто-нибудь заметит ее и оттащит обратно в палату, на сей раз в наручниках. Но, наверное, уже