Уинстон Черчилль. Дмитрий Медведев

Однако работа постоянно откладывалась и прерывалась. Черчилль считал, что этот роман, который, по его словам, был «полон диких приключений и атеистических рассуждений», будет «привлекателен для всех: от ценителей философии до любителей кровожадных сцен». Он ошибся. «Саврола» – слабое произведение с банальным сюжетом, неубедительными диалогами (особенно любовными), предсказуемой сюжетной линией и прямыми дугами развития персонажей. Неудивительно, что сам Черчилль по прошествии лет не советовал друзьям читать этот опус.

      Несмотря на строгость оценки автора и объективные недостатки самого текста, всем, кто увлекается биографией британского политика, этот роман будет интересен. Хотя бы даже потому, что в нем раскрывается внутренний мир человека, который готовил себя к великим свершениям и добился их. Черчилль позиционировал протагониста, как свое alter ego, заявляя, что «в уста героя вложена вся моя философия». Его, действительно, очень многое объединяет с Савролой – прирожденное лидерство, пренебрежение опасностями, романтизм и неопытность в отношениях с женщинами, одинаковый круг чтения, понимание ценности слова и умение его использовать для оказания влияния. Несмотря на явные сходства, у автора и его главного героя есть серьезное отличие. В период работы над романом Черчилль увлекся философией, поддавшись флюидам обреченности и пессимизма. «Смерти подвластны все – и победители, и побежденные, – говорит Саврола. – Угаснет огонь жизни, и животворный дух иссякнет. Вселенная гибнет и погружается в холодный мрак полного небытия». «Совершенное развитие жизни закончится смертью, – вторит ему автор, – вся Солнечная система, вся Вселенная однажды станут холодными и безжизненными, словно угасший фейерверк»[53].

      Проникнувшись подобными рассуждениями, начинаешь ценить созерцание вместо действия. Осознание напрасности стремлений и бесполезности изменений обездвиживает. Поэтому шумихе общества Саврола предпочитает уединение и наблюдение за небесными телами в собственной маленькой обсерватории, а борьбе за власть и реализации тщеславных планов – личное счастье с любимым человеком. Правильнее говорить, что Саврола не alter ego Черчилля, он тот, кем Черчилль мог бы стать при определенном стечении обстоятельств. Но не стал. В отпрыске лорда Рандольфа было слишком много энергии, жизни, авантюризма и культа действия, чтобы раствориться в пассивности и рефлексии. В нем навсегда сохранится любовь к размышлениям с периодическим спуском к мрачным водам беспросветности бытия, но в нем слишком много было оптимизма и созидательного начала, чтобы задерживаться на этих берегах продолжительное время.

      Стоит ли после этого удивляться, что, не успев 20 июля 1900 года сойти с борта корабля, Черчилль тут же окунулся в горнило политической борьбы. Осенью должны были пройти всеобщие выборы, поэтому следовало торопиться, чтобы попасть в парламент. Черчилль решил снова баллотироваться от Олдхэма. Он был знаменит. О нем писали газеты и журналы, его речи

53

См.: Documents. Vol. 2. P. 924, 884; Черчилль У. С. Указ. соч. С. 153; Черчилль У. С. Саврола. С. 82, 35.