Драконы ночи. Татьяна Степанова

одного-то его еле спустили. Как бы грунт не обвалился.

      – Значит, лично решил проверить, слазить туда? – Поливанов приблизился к провалу, присел.

      Снизу дохнуло сыростью и плесенью, прелью и какой-то затхлой вонью, точно из разрытой могилы.

      Поливанов оглянулся на коллег. Лица их были угрюмы. Что ж, торчать тут радости мало. Все они местные, двуреченские, а значит, еще пацанами слышали все, что болтают досужие языки об этом месте. А то, что мы слышим в детстве, крепко, ой как крепко западает в память. Порой даже против нашего желания.

      – Роман! – крикнул Поливанов, приложив руку ко рту.

      Тишина. Только шум желтеющей листвы над головой. Только треск милицейской рации.

      – Шапкин! Что-нибудь есть? Нашел? – Подполковник Поливанов уперся в осклизлый от сырости бетон, нагнулся еще ниже. У самых его глаз из глины выпросталась какая-то членистоногая шустрая дрянь – то ли червяк, то ли сороконожка. Заскользила извиваясь, явно нацеливаясь на рукав форменного кителя. Поливанов сморщился от отвращения. Ну, точно похоже на могилу, и вот даже черви наружу прут.

      – Рома! Вылезай оттуда! – крикнул он громко, тревожно.

      Снизу откликнулось глухое эхо. Веревка в руках оперативников натянулась. Послышался шорох осыпающейся глины. Оперативники начали тянуть веревку на себя, помогая тому, кто внизу начал свой долгий подъем по разрушенной лестнице. Поливанов поднялся и отошел, чтобы не мешать им, дать простор маневра.

      – Взяли, ну-ка на себя, тащи! Помоги ему!

      – Ничего, я сам, – послышался из-под земли голос.

      Из провала с усилием вылез измазанный с ног до головы глиной человек. Мокрый и грязный, он тяжело дышал. Он был выше Поливанова и шире его в плечах. Увидев начальство, попытался стереть с лица грязь, но только хуже размазал.

      – Ну? Рома? – напряженно спросил Поливанов.

      – Там его нет. Слушайте, дайте закурить, а? – Человек из «провала» никак не мог отдышаться.

      Один из оперативников зажег сигарету и вставил ему в рот.

      – Баклагу с водой принеси, она там, в багажнике. – Человек из «провала» затянулся с наслаждением. – Я хоть руки ополосну.

      – Значит, все проверено и никого и ничего не найдено. – Поливанов покачал головой. – Ну, слава богу. В этой яме проклятой…

      – Его там нет. Но кое-что я там нашел. – Куривший по фамилии Шапкин полез в нагрудный карман мокрой и грязной куртки. Вытащил какой-то предмет – тоже весь в глине.

      – Что это? – спросил Поливанов подозрительно.

      Притащили пластиковую пятилитровую баклагу с водой. Шапкин подставил руки под струю. Грязь смылась, и что-то блеснуло в лучах сентябрьского солнца.

      – Это еще что такое? – повторил Поливанов.

      – Это было там, внизу, – ответил Шапкин.

      На его ладони лежал осколок зеркала – острый, удлиненный, похожий на лезвие. Зеркальная гладь помутнела от времени, но все еще отражала мир. Поливанов увидел в осколке зеркала порыжелую листву, погон, нашивки, форменные