Исконно русская Европа. Откуда мы?. Георгий Катюк

[20].

      Из этого сообщения следует, что половцы прибыли на Дон и в Приднепровье в результате распада Кимакского каганата в XI веке, т. е. задолго до начала монгольских завоеваний и не в связи с ними, как полагают некоторые авторы. Следовательно, эти половцы никакого отношения к оставшимся в Прииртышье не имели, и за время от распада Кимакского каганата до появления монголов на Дону в 1222 году, неизбежно должны были выделиться в самостоятельный по отношению к другим половецким объединениям народ. Это подтверждает идею полной бессмысленности поиска монголами своих кровников за тысячи километров от очага конфликта.

      Между тем, Л. Гумилев с упорством, достойным лучшего применения, выдвигает месть половцам и в качестве причины так называемого «Великого западного похода» монголов на Русь, в Чехию, Польшу, Венгрию. Это вообще ни в какие рамки не лезет. Ведь была же, в конце концов, битва на Калке. Неужто не напились там всласть крови половецкой?

      Выходит, что нет. «Победа на Калке, – утверждал Л. Гумилев, – не означала окончательного разгрома половцев. А поскольку военная политика монголов формировалась в соответствии с принципом, сформулированным Чингисханом: «Война кончается с разгромом врага», борьбу с половцами следовало продолжать… Курултай монгольских нойонов, собравшийся в 1235 г. на берегу Онона, в районе современного Нерчинска, решил довести борьбу с половцами до конца. Начался Великий западный поход»[21].

      Только представьте себе. В 1216 году половцы «провинились» перед монголами дружбой с меркитами. И все это время, вплоть до курултая 1235 года, монголов испепеляет «одна, но пламенная страсть» – ненависть к половцам! Ради мести оным и скотоводство забросили, и воинскому искусству у тангутов и китайцев обучились. Может и хорезмшаха за то преследовали, что его мать, Теркен-хатун, была кипчакской княжной? Не слишком ли много ради одной-единственной цели, не сулящей к тому же, в случае ее достижения, никаких выгод?

      Как ни крути, а месть половцам – мотив, негодный для объяснения происшедшего. Об этом говорит и Чивилихин на страницах книги «Память»: «Но если первый «камешек» завоевательной лавины – бегство меркитов под защиту половцев, за что монголы должны были непременно отомстить, «ради чего и появились в донских степях в 1223 году», то ради чего они появились в степях и горах, принадлежавших киданям, меркитам, найманам, в государствах чжурчжэней и тангутов, в Корее, Индии, на землях афганцев, персов, азербайджанцев, Грузии, Сирии, Армении, Китае, Польше, Моравии, Далмации, в Поднестровье, Тибете, Бирме, Вьетнаме, у японских берегов и даже на острове Ява? Ради чего они на обширных просторах Евразии творили неслыханные жестокости?»

      В рамках концепции Л. Гумилева и его последователей на эти вопросы ответа нет. Трудно поверить и в природную склонность монголов к насилию – ответ, предлагаемый Чивилихиным и другими монголофобами. История не дает примеров какой-то особой жестокости того или иного народа по сравнению с другими.

      А

21

Гумилев Л.Н. От Руси к России. М.: Экопрос, 1992. С. 117.