Не его невеста. Юлия Гетта

будто в намерении улыбнуться, но все же Глеб не улыбается. Просто смотрит на меня так, что захватывает дух.

      Несет меня куда-то, заставляя запаниковать. Но это чувство не успевает перерасти в нечто большее, потому что вскоре он бережно усаживает меня за стол.

      – Садись, сестренка. И сиди, – строго приказывает Глеб. – Ты ешь яичницу?

      – Ем, – едва слышно произношу я, продолжая обескуражено хлопать глазами.

      – Вот и славно, – отзывается он, отправляясь к холодильнику.

      В тихом шоке я наблюдаю, как Глеб готовит мне яичницу. Сейчас он с легкостью мог бы поджарить её на моих щеках.

      Когда буря внутри начинает утихать, я судорожно пытаюсь понять, как относится к его выходке. Глеб только что поднял меня на руки. И следом назвал «сестренкой». То есть, с его стороны это такая «братская» забота? Я так должна это воспринимать? Интересно, при Егоре он тоже может выкинуть нечто подобное? От одной мысли об этом под ложечкой неприятно сосет.

      Вскоре на стол передо мной опускается тарелка с двумя идеальными кругляшами глазуньи и ароматный латте. Глеб садится напротив с одинокой чашкой кофе.

      – Спасибо, – тихо произношу я.

      – Пожалуйста.

      – А себе почему не сделал? – зачем-то спрашиваю, кивая на свою тарелку. Вместо того чтобы сказать ему «больше так не поступай».

      – Я не завтракаю, – отвечает он.

      – Понятно…

      Опуская взгляд, начинаю есть. Глазунья у Глеба получилась что надо. Видимо, кулинарный талант – это у Орловых семейное. Однако каждую порцию яичницы я запихиваю себе в рот через силу. В груди все горит от ощущения неправильности происходящего. Я должна была возмутиться его действиям, а не принимать это как само собой разумеющееся. Хотя бы упрекнуть, сказать, чтобы больше так не делал… А я сижу и трусливо молчу.

      Поднимаю взгляд, ловлю на себе ответный, мгновенно смущаюсь и снова опускаю глаза. Это какой-то кошмар.

      – Глеб, пожалуйста, не делай больше так, – все-таки выдавливаю из себя, так и не осмеливаясь больше взглянуть старшему Орлову в глаза.

      – Как? – невинно интересуется он.

      – Не поднимай меня на руки, – глухо поясняю я.

      – Почему?

      Он издевается?

      Вскидываю голову и с пылающими щеками смотрю на его невозмутимое лицо.

      – Потому что это неправильно, – медленно произношу. – Неужели ты сам этого не понимаешь?

      Глеб собирается что-то мне ответить, но не успевает. По кухне разливается трель телефонного звонка, доносящаяся из моего кармана.

      Выуживаю трубку, бросаю беглый взгляд на экран и слишком поздно осознаю, что недовольно кривлю лицо. Звонит Ринат. Что ему могло понадобиться от меня в такую рань? Но как бы там ни было, разговаривать при Глебе со своим боссом даже не собираюсь. Сбрасываю звонок и торопливо прячу телефон обратно в карман.

      – Кто звонил? – интересуется Глеб.

      – Да так, с работы, – морщусь я, с нарочитым усердием начиная ковырять вилкой яичницу.

      – Почему не ответила?

      Раздраженно