Пациент. Джейн Шемилт

неприкосновенно, декан и совет каноников вцепились в него мертвой хваткой.

      – И что бы вы с ним сделали? – Нейтан возник за моим плечом. Как историку, ему была невыносима мысль о любой модернизации. Он самозабвенно почитал прошлое.

      – Вообще ничего. Все и так прекрасно. – На обеих щеках Блейка появились ямочки. – Я здесь, чтобы помочь сестре устроиться в новом доме. Мы с ее мужем работаем вместе. – Он наполнил бокал Нейтана так быстро, что шампанское потекло через край, а затем долил свой. – А вы кто такой?

      Вопросы в лоб, которые среднестатистический англичанин не удостаивает ответом, американцам часто сходят с рук.

      – Местный учитель, – сухо ответил Нейтан, стряхивая шампанское с пальцев.

      – О, моя сестра будет рада познакомиться с вами.

      – Она уже это сделала.

      – Значит, вы уже в курсе, что нам повезло и Оскар будет учиться в вашем замечательном заведении.

      Нейтан кивнул, начиная оттаивать. Краем глаза я заметила мерцание золота. Виктория! На ней было блестящее платье в восточном стиле, купленное на марокканском базаре, и туфли на высочайшем каблуке. Она явно прочитала приглашение.

      – Наконец-то! – Она наклонилась меня поцеловать, от нее восхитительно повеяло ароматом роз и пряностей. – В последнее время тебя совсем не видно.

      – Я тебя тоже потеряла! – Я обняла ее. – Слава богу, ты вернулась, мне надоело смотреть на твои пустые окна.

      – Приходи ко мне завтра.

      – Ко мне записалась куча народу. Больше только у Роджера, я не знаю, когда…

      – Скоро я снова уеду. – Она прищурилась, будто желая услышать оправдание поуважительней.

      – Может, в выходные?

      Она часто путешествовала. Ее фотоработы публиковали «Нэшнл Географик», «Конде Наст» и «Вог». Ее дом был полон памятных сокровищ; из каждой поездки она привозила то нигерийскую маску, то жезл для предсказаний от ботсванского колдуна, то молитвенные коврики из Пакистана. Она знала несколько языков, пережила любимого мужа и могла работать целыми сутками; в свои семьдесят лет она обладала гораздо большей энергией, чем многие мои знакомые.

      – Не смеши, дорогая. Ты же знаешь, у меня не бывает выходных. Завтра в пять?

      – Виктория! – Из толпы возник декан и подхватил ее под локоть; на его круглом лице блестели бисеринки пота. – Нам нужно поговорить о фотографиях для приходского журнала.

      Подруга подмигнула мне: «Увидимся позже».

      Теперь зал был набит битком. Похоже, Офелия пригласила и лондонских друзей. Столичный гламур сверкал то здесь, то там, как золотая нить в рулоне твида. Я заметила одного или двух своих пациентов. Прежде я беспокоилась, что наши встречи в обществе будут вызывать у них неловкость, ведь я выслушивала их страхи, видела их плачущими и обнаженными. Но мои опасения оказались напрасны: не смущаясь, они сами подходили ко мне на вечеринках или караулили на кассе в супермаркете, желая посвятить в новый набор своих жалоб.

      Я повернулась к столику